— Вы сможете его найти? — взволнованно воскликнула, отставляя чашку в сторону. — Мне нужно было что-то с собой взять? Что-то из его вещей, да?
— Зачем? — удивилась она. — У нас есть ты. И дневник. Всё самое важное. Ладно, заканчиваем «кофейничать», пора браться за дело.
Мы подошли к самому сложному вопросу. Я знала, что экстрасенсы берут деньги за свои услуги, так же, как и медиумы. А денег у меня не было. Вчера не успела обсудить этот вопрос с Элли, сегодня же просто не знала, как заговорить об этом.
— О, не волнуйся, — убирая чашки в раковину, сказала Катерина. — Я зарабатываю иначе. В наше время настоящие экстрасенсы не получают деньги прямыми услугами, за этим есть кому следить, поэтому пользуемся обходными путями. Я вот даю экономические и политические консультации, очень удобно и выгодно. Даже ВУЗ соответствующий когда-то закончила.
— Ох, — залилась краской, стараясь не смотреть на Элли.
Катерина стояла спиной и мне не видно было её лица, но что-то подсказывало — она улыбается.
— Прости, иначе не могу. Некоторые люди очень громко думают, а я не в настроении экранироваться. Да и делу может помешать, так что терпи и думай о брате. Так будет лучше всего.
Мы вернулись в гостиную. Катерина закрыла окна светофильтрами и задёрнула шторы, создавая на удивление плотную темноту. Затем достала небольшую лампу в форме красного шара и водрузила её в центр стола, приглашая расположиться по обе стороны от неё.
— Берёмся за руки, девочки. Сейчас будем смотреть, куда это твой брат забрёл, — с неунывающим оптимизмом воскликнула она, цепко хватая меня за ладонь.
Элли оставалась на удивление спокойной и сосредоточенной. Казалось, она находится где-то не здесь, будучи полностью погружённой в свои мысли. Внезапно мне стало холодно и неуютно. Отблески лампы на стенах образовывали причудливые узоры, мне почудилось, что шторы колышет невидимый ветер, а откуда-то потянуло могильным холодом. Передёрнув плечами, попыталась выглядеть расслабленной и уверенной, как Элли, но получалось плохо. Всё тянуло куда-то бежать, что-то делать, как будто бы вернулась в первые дни, когда поняла, что брат пропал. Тревога нарастала, как и улыбка Катерины.
— Хватит, Кать, — негромко проговорила Элли. — Это было ни к чему.
— Зато теперь она в нужном настроении.
И всё сразу прекратилось. Комната, до этого момента наполненная неясными тревогами и подозрительными звуками, стихла, превратившись в самую обычную гостиную. Внезапно на стол вскочила кошка, замурлыкала, подходя к хозяйке, тыкаясь ей в лицо.
— Фифа, ты как раз вовремя! — воодушевилась Катерина. — Хорошо, что она сама пришла, значит в подходящем настроении. Приступим.
Даже опомниться не успела, как женщина сильнее схватила за руку, закрывая глаза. Сидя друг напротив друга, сжимая ладони, образовывали круг, в центре которого сидела кошка, внимательно рассматривающая хозяйку. Элли, как Катерина, закрыла глаза, поэтому последовала их примеру.
Мне хотелось, чтобы всё было глупым. Не знаю, откуда появилось такое желание, но оно не соответствовало действительности. После странного холода, чувствовала себя крайне неуютно, так, будто бы зашла в комнату, полную людей, а они замолчали и уставились на меня немигающим взором. С закрытыми глазами это чувство усилилось, вновь послышался нестройный шёпот, окружающий, заполоняющий пространство. Силилась расслышать хоть что-нибудь, но только ветер шумел в ушах, да Катерина сжимает ладонь всё сильнее, перекрывая поток крови, до боли, до пронзительного биения сердца.
Так продолжалось довольно долго. На меня накатило странное оцепенение, не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть полной грудью. Постепенно в голове всё сильнее проступал образ брата. Он появился словно из ниоткуда, но был такой яркий, как наяву. Максим что-то говорил мне, улыбался, смотрел с прищуром, а затем покачал головой и рассмеялся. Это видение расслабило, внушило мысль, что с ним всё в порядке, что он жив. Мне захотелось что-то сказать в ответ, и я видела, как он напрягся, подался вперёд, чтобы услышать меня, но тут послышалось вполне реальное шипение кошки. Она зарычала, но не смогла прорваться сквозь пелену оцепенения. Меня тянуло к брату, тащила на аркане непонятная сила, которая отчаянно стремилась дать возможность сказать что-то ему. Всё реальное становится нереальным. Я покидаю своё тело, устремляясь куда-то в неизвестность. Улыбка брата становится всё шире и шире, превращаясь в зловещий оскал.