«Посмотреть этому в лицо, – думаю я. – Противостоять этому».
Дверь не заперта, я открываю ее и вхожу в узкий коридор. Уилл сидит за кухонным столом; его плечи ссутулены, длинные ноги вытянуты вперед. Он смотрит на меня, все еще стоящую в коридоре.
– Мэгги…
Я не могу пошевелиться. Я так быстро забыла, каково это – когда я смотрю на него… Когда он смотрит на меня…
– Я не знал о маме. – Голос у него хриплый, глаза обведены красной каймой. – Честное слово. Я ничего не знал.
– Я понимаю. Все нормально. – Я заставляю себя пройти на кухню.
– Не нормально. – Уилл встает. – Ничего из этого не нормально. Это безумие.
Он подходит ко мне, и мне требуются все силы, чтобы не убежать, не отвести взгляд.
– Ты в порядке? – В его глазах яростная тревога. Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, возможно, моих волос, но затем, поколебавшись, сжимает ее в кулак. – Я был так чертовски напуган, когда увидел тебя… когда увидел, что сделала мама… Прости меня. Я не знаю, что бы сделал, если б…
– Я в порядке, – отвечаю я, пытаясь улыбнуться – но у меня не получается даже отдаленно.
– Ей гораздо хуже, чем я думал. Неудивительно, что Юэн был на нервах. Он, наверное, уже до смерти перепугался, что она скажет правду, разоблачит всю их гребаную ложь… – Уилл качает головой. Смотрит на меня умоляющим взглядом. – Она по-своему пыталась защитить меня.
– Я знаю.
– Мне чертовски жаль, Мэгги.
И на этот раз он касается моего лица. Пальцы у него теплые. Когда Уилл придвигается ближе, он – все, что я могу видеть, обонять и осязать. И мне приходится отступить. Мне приходится отступить так быстро и далеко, что я снова оказываюсь в узком коридоре и крепко держусь за раму кухонной двери.
Страдание в глазах Уилла усиливается.
– Что случилось?
Я не знаю, что сказать. Как ответить. Как сказать ему, что Кора была права, защищая его. Что когда-то я была другим человеком. Когда-то я была Робертом Ридом. Когда-то я была Эндрю Макнилом. Его отцом. И поскольку я твердо решила взглянуть всему этому в лицо, противостоять этому – противостоять всему, от чего я хочу убежать, – от этого уже не спрятаться. Нельзя притворяться, будто ничего не изменилось. Делать вид, будто то, что есть между мной и Уиллом – эта связь, ничего похожего на которую я ни с кем другим никогда не испытывала, – осталась незамутненной. Если знать то, что я знаю – то, во что мне остается только верить, – эта связь всегда будет полна мути. Она будет неправильной. Я смотрю на Уилла, и любовь, которую я испытываю к нему, мучительна. Невозможна.
– Ты – Кейлум.
Он вздрагивает, отворачивается от меня, запускает пальцы в свои и без того растрепанные волосы. Голос у него яростный, но срывающийся от отчаяния.
– Они пришли вчера вечером, Чарли и Юэн. И рассказали мне все, что уже рассказали тебе. Что мама… и я… были из Абердина. Мы никогда не жили в Кенилуорте; мама никогда не знакомилась с Юэном в Глазго. Что мой отец… мой отец – Роберт Рид. – Его голос слегка дрожит, когда он опускает взгляд на стол, и я узнаю́ фотографию, которая стояла рядом с его кроватью: молодая Кора и темноволосый мужчина с глазами Уилла. – Это мамин брат, мой чертов дядя. Неудивительно, что он обделался, когда я появился на пороге его дома в Бэлеме. – Когда Уилл снова поворачивается ко мне, из него буквально хлещет гнев, и мне хочется спрятаться от его взгляда. – Все мне лгали. Всю мою жизнь. Мои первые воспоминания об этом острове – это Биг-Хуз, и всё. Больше я ничего не помню. Клянусь, я бы рассказал тебе, если б…
– Я знаю.
Он смотрит на меня.
– Ничего не изменилось. Я – Уилл, Мэгги. Я не был Кейлумом с тех пор, как мне исполнилось три года.
– Всё изменилось, – шепчу я.
Уилл подходит к двери, и я крепче сжимаю ее раму.
– Пожалуйста, не уходи. – Он говорит очень тихо. – Пожалуйста, не уходи.
А потом не просто прикасается ко мне – целует меня. Прижимает меня к себе так крепко, что моя грудь вспоминает, как она болит. И все это кажется неизменным, незапятнанным и таким правильным, что я не могу этого вынести. Я не могу это пережить.
– Нет. Уилл, остановись! – И паника в моем голосе заставляет его сразу же отпустить меня.
Я обхватываю себя руками. В горле першит, глаза щиплет. Я чувствую, как моя хрупкая защита начинает трещать. Боль, которая ждет за тонкими стенами и башнями, рвется наружу.
– Я не смогу этого сделать, если ты прикоснешься ко мне.
– Тогда не делай этого. Останься.
– Я не могу, Уилл. Я не могу.
– Тогда я уеду с тобой. Мы сможем построить жизнь вместе где-нибудь еще. В любом другом месте.