- Ты об этом экспертов спроси, Иван, - советует Модест. - Они тебе все расскажут. А мне пора встречать гостей...
Шеф исчезает. И каких же гостей он ждет? Дневной Дозор? Инквизиторов? Начальство из столицы? Что ж, по крайней мере, этим делом заинтересовались не только мы. Значит, происходит нечто неординарное.
Я делаю усилие, и ухожу на второй слой Сумрака. Здесь мох отсутствует, силуэты домов едва можно различить. Тела Веры тоже нет, хотя на первом слое ее проекция вполне четкая, как опрокинутый некими вандалами памятник из обсидиана. Зато я вижу туман. Белое облако неподвижно висит над головой, и внутри него происходит какое-то движение...
И тут меня накрывает волна жуткого страха. Неописуемый ужас, паника... Бежать, бежать...
Я вываливаюсь в обычный мир, никак не могу отдышаться. Сердце пытается разбить грудную клетку, в висках стучит. На коже остается ощущение космического холода, ледяной бездны...
- На втором слое был? - ко мне подходит Феликс Игнатьевич. Небольшого роста старичок с аккуратной бородкой-эспаньолкой, на голове фетровая шляпа еще советских времен, в руке неизменный зачехленный зонт, исполняющий роль трости. Никогда с ним не расстается. Раньше думал, что мощнейший артефакт старик при себе держит, но зонт в магическом плане совершенно нейтрален.
Я киваю. Горло сдавливает спазм.
- А на третий не пробовал? - спрашивает он с некоторой иронией. - На четвертый?
- Издеваетесь? - выдавливаю из себя. - У меня пятый уровень.
- И что из этого, Иван? У меня шестой, но при наличии определенного опыта и нескольких сильных артефактов... Есть у тебя пара монеток столичных? По карманам пошарь.
- Вы что-то знаете, Феликс Игнатьевич, - смотрю ему в глаза. Тот щурится. - Что здесь происходит?!
- Ты был там, видел облако, - говорит он, тыча зонтом вверх. - На что это похоже? Как думаешь? Ну же, напряги воображение.
- Облако, - я закрываю глаза, пытаюсь в мельчайших подробностях воссоздать в памяти картину. - Облако тумана, и внутри что-то двигалось... Что-то большое... Возможно, если бы я верил в существование сумеречных драконов...
- Драконов? - заведующий лабораторией удивленно приподнимает бровь. - Это любопытно. Почему же драконов?
Ответить я не успеваю. Внезапно вижу, как из-за угла соседнего дома показывается Петька. Весь взмыленный, глаза бешеные. Недолго держалась "заморозка", да я и не рассчитывал. "Серый Молебен" был им уже спущен, так что вся его Сила ушла на разрушение "Фриза". Медленное разрушение, выгадал всего лишь пару часов.
Ни на кого не смотря, Петька подходит к телу жены, быстрым движением руки поворачивает ее голову, внимательно осматривает шею. Некоторое время сидит на корточках, гладя ее слипшиеся от крови волосы, вроде что-то шепчет. Затем целеустремленно идет к подъезду.
- Петька, постой, - следую за ним. - Ты что, обиделся? Я ведь для твоего блага...
Не поворачиваясь, он бьет ногой назад. Попадает мне в живот. Боль скрючивает, в глазах багровые пятна. Вот ведь, падла...
Когда разгибаюсь, Петька, вероятно, уже добрался до своей квартиры. Если сам запирал, то и открыть сумеет. Там его дочь. Сколько ей сейчас? Полтора года? Два?
- Гарик, помоги Ване подняться, - слышу рядом голос Феликса Игнатьевича. Вечно угрюмый оперативник по кличке Гориллыч, под два метра ростом и в плечах как добротный шифоньер, сгребает меня в охапку и несет по лестнице вверх. Совсем отмороженный тип. Хороший исполнитель, но своего мнения никогда не имеет.
- Давай, Вань, решим так, - старик семенит следом, хватаясь сухощавой рукой за гнутые перила. - Если к нам Инквизиторы пожалуют, то, стало быть, имеют твои драконы право на существование. Серые своего не упустят...
На восьмом этаже, возле двери собственной квартиры, буйствует Петька. Обрушивает на неподатливую преграду удары кулаков. Перчатки уже порвались, и на светлой обшивке двери размазываются алые пятна.
- Заперта на всех слоях, - констатирует Феликс Игнатьевич. - По крайней мере, до четвертого включительно. Мы пробовали.
- Есть способ уйти ниже? - спрашиваю я.
- Да, чем ты меня слушаешь?! - возмущается старик. - С помощью артефактов, Иван. Я же говорил недавно, - поворачивает голову к оперативнику. - Гарик, да убери же ты, наконец, его от двери. Все руки, бедолага, уже измочалил.
Гориллыч оттесняет Петьку к лифту. Тот пытается достать его кулаком, но без толку. Здоровяк встряхивает парня, словно тряпичную куклу. От резкого движения тонкая цепочка на его шее вдруг лопается, и по полу рассыпаются трофеи. Действительно, соседей Петька очень "любил".
- Летучую мышь тебе в глотку! - вдруг орет очумевший Гарик. С легкостью балерины отскакивает в сторону. - Так это ж вампирские клыки! Да ты псих, парень!
Петька садится на ступеньку, обхватывает голову руками и громко рычит. Столько боли в этом рыке, столько отчаяния...
Я сажусь рядом, кладу руку ему не плечо. Тот не дергается, и это уже хорошо.
- Что происходит, Петруха? - спрашиваю. - Такие дела сразу не начинаются. У тебя, как Иного, предчувствие должно было сработать.