Выбрать главу

Есеня кивнул.

- И что? Ты до сих пор жив? Где ты ее взял, отвечай!

- Я… - промямлил Есеня, - сам сделал…

- Как это?

- Ну, сам сварил.

- С Мудрословом, что ли? Не думал, что Мудрослов когда-нибудь найдет… Всю жизнь ищет…

- Не, я без Мудрослова, один…

Лицо Жидяты вдруг окаменело. Он посмотрел на нож, на Есеню, снова на нож и на всякий случай спросил:

- А ты не врешь?

- У меня еще одна есть, - Есеня полез за пазуху и выудил кусок металла.

Жидята ухватился за него, как неделю назад горшечница вцепилась в золотой, который ей протянул Есеня. Даже ногти побелели.

- Пошли, - коротко велел Жидята и быстрым шагом направился внутрь лавки.

Он смотрел на отливку через толстое стекло, он сделал срез и осторожно протравил его кислотой, он гладил ее и любовался ею, и Есеня, глядя на Жидяту, мог только глупо улыбаться. Жидята не улыбался. Наоборот, с каждой секундой лицо его становилось все мрачней.

- Сядь, - он указал пальцем на стул и тяжело вздохнул.

- Чего? - не понял Есеня и сел.

- Мальчик. Никогда никому не показывай этой отливки, слышишь? А лучше всего - переплавь ее в сковороду.

- Почему? - Есене снова захотелось расплакаться.

- Потому что. Если бы руки твои росли не из задницы, ты бы сделал клинок, за который любой из благородных отвалил бы тебе десяток золотых и был бы очень доволен сделкой. Такой булат привозили когда-то из дальних стран, и никто - никто! - не смог изготовить такого же. Теперь и из дальних стран его не привозят - говорят, рецепт утерян навсегда.

- Так я могу стать богатым?

- Нет. Погоди. Дослушай. Обладатели таких клинков вешают их на стены и оставляют рядом собак, чтобы никому не пришло в голову их украсть. Никакие драгоценные камни не могут сравниться с этими клинками. Не потому что они дороги, а потому что они - редкость, иметь которую почетно, понимаешь?

Есеня кивнул.

- Но это не главное, хотя никто бы не позволил тебе наводнить базар таким булатом. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы добиться такого? Сколько отливок ты испортил, прежде чем у тебя получилось?

- Много… - Есеня пожал плечами.

- Я понимаю, что много. Сколько? Сто? Тысячу?

- Да не, штук пятнадцать, наверное…

- Что?

- Ну да, сначала чугун получался, потом получилось, как у Мудрослова. Но я же сто раз видел, как он это делает! Я давно хотел попробовать, думал, сразу получится…

- Мальчик, - Жидята закрыл лицо руками, - это… Уходи от меня, слышишь? Я знать тебя не хочу, понял?

- Чего?

- Убирайся! - Жидята встал и затопал ногами. - Убирайся прочь! Я не хочу этого видеть, я не хочу этого знать! Убирайся! Твой отец… не говори ему об этом, не показывай отливку никому, может быть тогда…

На глазах лавочника блеснули слезы.

- Жидята, я ничего не понял.

- Они уничтожат тебя! Они отберут у тебя… Как отобрали у твоего отца. Как у всех отбирают, даже малости отбирают, а такой талант… Они уничтожат тебя! Я не могу этого видеть! Я не желаю этого знать! Иди, гуляй, пей - только никогда больше не вари булата!

- Знаешь что? - Есеня посмотрел на лавочника с жалостью. - Ты, наверно, сумасшедший.

Он вышел из оружейной лавки, уверенный в том, что надо поучиться ковать булат, чтобы выходило не хуже, чем у отца.

Звягу и Сухана он встретил на краю рыбного ряда: те пытались продать живых раков. Надежды у них не было никакой - рядом стоял торговец с кипящим котлом и продавал раков вареных. Их изредка покупали. Живые раки не интересовали никого.

- О! Балуй! Ты здесь откуда? Мы думали, тебя стражники забрали. Или батя так прибил, что ты без сознания валяешься.

- Не, дело одно было. Чё вы тут стоите? Пока этот своих раков не продаст, он у вас ничего не купит. А это до вечера. Пошли в пивную, продадим хозяину - он возьмет по медяку за пяток.

- Дешево. Вон этот по медяку за штуку продает, - пожал плечами Звяга.

- Котел раздобудь, дров купи и продавай. По медяку.

- Правда, Звяга, надоело уже тут стоять, - согласился с Есеней Сухан. - Раки на солнце передохнут.

Они побросали раков обратно в ведро и направились к пивной. Как вдруг Есеня услышал:

- Ой, лишенько-о-о-о! Ой, детушки мои, детушки-и-и-и! Ой, украли, украли, все украли!

- Погодите-ка, - сказал он ребятам и протолкнулся в сторону, откуда раздавался крик.

- Все, все до медяшечки последней! Целый месяц работы! Чем я буду детушек теперь кормить! Мало я вдова горемычная, и за мужика и за бабу в семье…