Вторая бутылка «Московской особой» показала своё дно столь же стремительно, как и первая. Случилось это печальное событие после тоста «за хорошие дороги». Наши взгляды скрестились на этикетке «Русской». Участковый махнул рукой и скомандовал: «Наливай, Колян». «Чтобы не последняя», — провозгласил новый тост Уваров. Наши стаканы встретились над кастрюлей с компотом. Я и милиционер проследили за тем, чтобы Николай вытряхнул из бутылки в стаканы всю водку, до последней капли. Пустая бутылка под столом присоединилась к четырём другим. В кухне ненадолго воцарилась тишина. Будто прозвучал сигнал к окончанию праздника. «За встречу,- произнёс Николай. — Чтобы была не последней». Он отсалютовал нам стаканом. Мы выпили. Закусили.
— Ладно, — сказал участковый.
Он встал из-за стола.
— Никуда не уходите, мужики, — велел милиционер. — Я скоро вернусь.
Вернулся он через полчаса.
Принёс три бутылки «Коленвала».
Участковый первым «вышел из разговора»: он закрыл глаза под рассказ Николая о службе во флоте, положил голову на столешницу — между пустым стаканом и тарелкой с недоеденной картошкой. Мы с Колей выпили «за Краснознамённый Черноморский флот ВМФ СССР» — заметили, что наш собутыльник тост не поддержал. Не растормошили его. В ответ на наши доводы участковый только постанывал и пускал слюну. Не разбудили его ни похлопывание по щекам, ни спрыскивание водой (компот Уваров для этого дела забраковал). Милиционер громко всхрапнул и по-детски улыбнулся. Николай покачал головой, развёл руками. Он без видимых усилий, поднял друга со стула и отнёс его в угол кухни, уложил там на кушетку.
Третью бутылку «Каленвала» мы распечатали, вновь оказавшись за столом вдвоём.
Николай окинул меня взглядом и сказал:
— Серёга, а тельняшка на тебе неправильная. Не наша, не морская.
Он покачал головой.
— Ясен пень, Колян, — ответил я. — Никто, кроме нас! Слышал такое? За ВДВ!
Мы подняли стаканы и выпили за новый тост. Затем завязали спор на извечную «мужскую» тему: какой род войск Советской армии «круче». Уваров мне доказывал, что флот — опора безопасности нашей страны (а Черноморский флот важнейшая его составляющая). Я же призвал на помощь пока не уснувший разум и втолковывал своему явно заблуждавшемуся оппоненту, что будущее за воздушно-десантными войсками. Мы с пеной у рта спорили, пока не закончилась водка. Бутылка «Коленвала» заняла своё место в ряду под столом — мы печально вздохнули. Мысли о том, что «разговор» подошёл к логичному завершению, испортили нам настроение. Желание продолжить спор исчезло. Я провозгласил тост «за понимание».
Уваров закусил финальную порцию водки огурцом и сказал:
— Зато моряки лучше плавают.
Я встрепенулся и спросил:
— Колян, ты думаешь, что десантура не умеет плавать?..
Под споры о плавании мы с Уваровым доели сало и картошку — запивали еду компотом. К консенсусу не пришли: Николай не поверил моим заверениям о том, что десантники лучшие во всем. Девиз «Никто, кроме нас!» не произвёл на него впечатление. Я счёл его реакцию форменным безобразием. Заявил, что запросто продемонстрирую свои навыки. Плавать я научился, ещё будучи пионером. Три года совмещал посещение бассейна с боями на ринге. Пока не сообразил, что бил кулаками с большим успехом, чем изображал рыбу. Об этом я Николаю не сказал.
Туманно намекнул Уварову, что занятия в бассейне (не во Дворце спорта, разумеется) входили в обязательную программу подготовки бойцов ВДВ. Заявил, что продемонстрирую свои навыки плавания «хоть прямо сейчас». После третьей бутылки «Каленвала» Николай счёл моё предложение разумным. Он сказал, что рядом с деревней есть ставок — всего «в миле на норд-вест». Коля заявил, что отвезёт меня туда «прямо сейчас». Он ухмыльнулся и сообщил: поплывёт через ставок вместе со мной — наперегонки. Пообещал, что утрёт нос и «сухопутным», и даже «воздушным».
Мы вышли во двор и обнаружили, что мотоциклу Уварова преградил путь из двора «Урал» М-63 с боковым прицепом, на котором прикатил к приятелю участковый милиционер. Мы пару минут прикидывали, как прокатить мимо него ИЖ-56. Версию на тему того, чтобы попросту сдвинуть «Урал» в сторону мы не рассматривали. Пришли к выводу, что родственника Чижика со двора не выведем. И тогда Николаю в голову пришла удачная мысль. Он заявил: его приятель не расстроится, если до ставка мы прокатимся на милицейском «Урале». Я признал эту идею здравой.