Торопова вновь нахмурилась. Подпёрла свой левый бок кулаком (будто готовилась к спору). Но Инга выполнила моё распоряжение. Хотя и продержала ногу навесу недолго. Она громко ойкнула и вновь схватилась за живот.
— Больно! — пожаловалась Рауде.
Я кивнул и заявил:
— Всё понятно.
— Что тебе понятно? — спросила Котова.
Она говорила спокойно, смотрела мне в лицо: без тени вызова или иронии во взгляде.
— У Инги воспалился аппендикс, — ответил я. — Разве не явсно? Обычное дело.
Пожал плечами.
— Что⁈ — хором отозвались на мои слова комсомолки.
Присоединил свой голос к девичьим голосам и мой младший брат.
— Непонятно говорю? — уточнил я. — Какое слово вы не поняли?
Посмотрел на слёзы, что снова покатились по щекам Рауде (они скользили по уже проложенным на девичьем лице извилистым руслам).
— Тут и гадать нечего, — сказал я. — Стандартные признаки. Аппендикс о себе напомнил. Не отравление это.
Посмотрел на Котову.
— Уложите её на кровать, — велел я. — Проведём ещё один тест. Для верности. Хотя мне и так всё ясно.
Повернулся к брату, попросил:
— А ты, Кирилл, принеси им градусник. Хотя я и так вижу, что у Инги поднялась температура. Лоб горячий.
Снова взглянул на девчонок.
— Чего застыли, красавицы⁈ — сказал я. — В спальню идите! Уложите Ингу на кровать. Измерьте ей температуру.
Добавил, но уже тише:
— Руки помою и приду к вам.
— Мамочки… — жалобно пролепетала Рауде.
Торопова едва не задохнулась от возмущения после моих слов. Наташа гневно сверкнула глазами. Сжала кулаки, будто приготовилась к бою. Но я повернулся к ней спиной, подхватил с табурета полотенце. Выуживал из памяти всё, что помнил о диагностике симптомов аппендицита — для достоверной игры в «доктора». Снял со стоявшей на печи кастрюли крышку, бросил её на стол. Девчонки выполнили моё распоряжение: пошли в спальню. Ушёл из кухни и мой младший брат. Я вспомнил, что в прошлой жизни Инга Рауде пусть и не преспокойно, но дотерпела до вечера понедельника. Поэтому направился к умывальнику без суеты и спешки.
— Температура тридцать восемь и две, — сообщила Котова.
Она продемонстрировала мне градусник.
Я кивнул и произнёс:
— Ясно. Примерно такую я и предполагал.
Уселся на край кровати, размял пальцы. От моих рук пахло мылом. Этот запах немного заглушил витавшие в спальне ароматы пота и пыли. Я засучил рукава тельняшки, велел настороженно следившей за моими действиями Рауде расслабить мышцы живота. Успокоил Ингу обещанием, что «всё будет хорошо».
Не оголил девчонке живот — провёл кончиками пальцев поверх ткани рубашки. Сделал лёгкое скользящее движение сверху вниз по животу девицы: по направлению к правой подвздошной области. Комсорг предсказуемо издала жалобное «ой». По реакции пациентки я убедился в том, что боль усилилась в конечной точке движения моих пальцев.
Убедил в этом и сторонних наблюдателей (доцента, Кирилла, Торопову и Котову), которые собрались рядом с кроватью, где лежала истекавшая слезами Рауде.
— Вопросов больше не имею, — сказал я.
Поднял руки, посмотрел на черноволосого доцента и заявил:
— Аппендицит. Без сомнений.
— Мамочки… — снова пролепетала комсорг.
Инга не спускала с меня глаз. Никого, кроме меня она словно и не замечала. Слёзы скатывались по её вискам, падали на подушку. Губы девчонки едва заметно шевелились, но звуков я не слышал. Краем глаза заметил своего младшего брата — тот покусывал губы. Торопова хмурилась. Черноволосый доцент в очередной раз полировал платком стёкла своих очков.
— Что теперь делать? — спросила Лена Котова. — Её надо… к врачу.
— Да нормально всё будет! — заявил я. — Не переживайте.
Я улыбнулся и сообщил:
— Отправим её в больницу. Там её прооперируют…
Рауде вздрогнула, заскулила.
Я накрыл ладонью её руку и сказал:
— Перестань, Инга. Ерундовая операция! Сейчас аппендиксы вырезают, как семечки щёлкают!
Усмехнулся.
— Зато не будешь таскать арбузы. Все наши тебе обзавидуются! Полежишь немного в больнице, и уже через недельку будешь дома.
Легонько похлопал Ингу по руке и добавил:
— Получишь на память об этой поездке крохотный шрам на боку. Только и всего. Так что успокойся, подруга: ничего страшного не произошло.
Я посмотрел на нашего нерешительного руководителя.
— Скоро придёт машина, — сказал доцент. — Я попрошу, чтобы Рауде отвезли в больницу.
Он говорил неуверенно, будто сомневался в правдивости собственного обещания.