Мужик при виде меня попятился, будто решил: в него целились из ружья.
Молчала и его спутница, будто мышь, увидевшая удава.
— Что вам нужно, граждане? — спросил я. — У вас соль закончилась или спички?
Смахнул с груди каплю влаги, почесал пах.
Лысый мужик всё же поднял в лицо, посмотрел мне в глаза.
— Мы тут… это… — сказал он.
Его голос дал петуха.
Я покачал головой и заявил:
— Не, мужик. Уводи её домой. Тут я тебе не помощник.
Ткнул большим пальцем себе за спину и сообщил:
— Я со своей подругой едва справляюсь. Куда мне ещё одна? Даже не надейся.
Я захлопнул дверь перед лицами румяных соседей и поспешил в спальню. Остановился на пороге комнаты. Посмотрел на Светочку, поиграл грудными мышцами. Отметил, что обнажённая Ельцова выглядела несравненно лучше, чем та несвежая дамочка с бигуди на голове. Улыбнулся. Провёл по телу Светочки взглядом. В свете торшера женская кожа влажно блестела. Как блестели и жадно пожиравшие меня глаза Ельцовой. Светочка наглаживала меня глазами, будто прошли сутки с того времени, когда она жалобно стонала и молила о пощаде. Я подошёл к кровати, взял с тумбочки чашку и смочил горло холодным кофе. С высоты своего роста осмотрел поле битвы — Светочка нетерпеливо протянула ко мне руки.
Я хмыкнул, покачал головой и сказал:
— Ну что ж, продолжим…
Мы лежали на кровати.
Светлана прижималась щекой к моему плечу. Но изредка она всё же приподнимала голову и посматривала за окно: проверяла, не появились ли на небе краски рассвета.
Я рассматривал плясавшие на потолке тени. Чувствовал, как поглаживал моё тело проникавший в комнату через приоткрытую форточку ветерок. Слушал болтовню Светочки.
— … Платье у невесты было так себе, — говорила Ельцова. — Не скажу, что выглядело оно бедненько. Нет. Длинное такое платье, в пол. Цветочные узоры, оборки, перчатки, длиннющая фата. Видно, что недешёвое. Но от директора швейной фабрики я ждала большего: чего-нибудь эдакого, заграничного.
Она повертела рукой, посопела.
— В прошлом году у нас в ресторане отмечали свадьбу внучки первого секретаря горкома. Вот там был размах! Ты бы видел! У девчонки одних только жемчужин на платьишке было с полсотни! Везде кружавчики с серебром. А ткань блестящая — сразу видно, что импортная: небось, американская или немецкая.
Светочка вздохнула — с нескрываемой завистью.
— Но твой Илья Владимирович тоже отличился, — сказала она. — Он у нас только три торта заказал. Наша начальница ему говорила: трёх не хватит на такое количество гостей. Прохоров её послушал. И ещё три привёз. Наши повара как увидели их, так сразу в осадок и выпали. Чуть ли не в бинокль их на столе разглядывали!
Ельцова покачала головой, улыбнулась.
— Шеф на кухне спорил с начальницей, из чего были на тех тортах украшения. Говорил, что все те листики и цветочки пластмассовые. Я потом, будто случайно ткнула пальцем в розочку. Мягкая. Кремовая! Я палец уже на кухне лизнул — крем вкусный, не масленый. Я и торт попробовала, когда тарелки убирала…
Она дёрнула плечом.
— … Правда, всего лишь малюсенький кусочек, — сказала Светочка. — Шоколадный бисквит. Как будто сгущённым молоком пропитанный. Но разве ж таких крошек хватит, чтобы понять вкус? Они все торты Прохорова сожрали! Представляешь, Серёжа? Будто сладкого никогда не видели. А к нашим тортам едва прикоснулись.
Ельцова приподняла голову, посмотрела мне в лицо.
— Не знаешь, где Илья Владимирович те торты купил? — спросила она.
— Спрошу у него, — ответил я, — при встрече.
Светочка мазнула по моей шее волосами, обняла меня рукой, вновь прижалась ко мне щекой.
— Я сладкое не очень люблю, — заявила она. — Но одну такую розочку бы съела. Целиком. Или… тот, другой цветок…
— Орхидею, — подсказал я.
Ельцова вновь встрепенулась.
— Серёжа, так ты его видел?
Я улыбнулся и сообщил:
— Мой младший брат его видел. И даже попробовал.
— Правда? — спросила Светочка. — И как? Вкусный?
Она навалилась на меня тяжёлой грудью (я почувствовал её сердцебиение), заглянула мне в глаза.
— Говорил, что тот цветок из взбитых сливок. Сладкий. Но ничего особенного.
Света снова вздохнула, повторила мои слова:
— Ничего особенного…
Усмехнулась, дёрнула головой.
— Ага, — сказала она. — Так я и поверила. Ничего особенного. То-то их в субботу так быстро смолотили.
Светочка замолчала.
Я чувствовал, как билось моё сердце. Ощущал, как колотилось сердце Светочки: заметно чаще, чем моё.