Я не двинулся за ним следом. Зевнул, потёр глаза. Продавец поддельных лотерейных билетов вышел на улицу. Двери трамвая закрылись за его спиной. Трамвай дёрнулся и тронулся с места. А вот чернобородый с места не сошёл. Он остался на остановке, внимательно вглядывался в лица покинувших трамвай вслед за ним людей. Я прикинул, что на его месте поступил бы точно так же: вышел бы на остановке и пересел в другой трамвай, но с таким же номером — если бы заподозрил слежку. Поэтому я преспокойно смотрел на чернобородого мужчину через запылённое стекло окна. Куда следовал бывший работник Гознака, я догадывался. И заранее предполагал, что дождусь его именно там. Я всё же уселся на сидение: до моей остановки предстояло ехать почти полчаса.
Глава 10
Дядя Саша говорил, что в прошлый раз чернобородого видели лишь в магазине и на железнодорожном вокзале (так ему «тогда» сказали в милиции). Я почти не сомневался, что полосатый костюм, борода и копна чёрных волос — это элементы маскировки. Иначе такую приметную внешность «фальшивобилетчика» заметили бы и в других местах. Ведь где-то же бородач провёл ночь, прежде чем обменял поддельный лотерейный билет на деньги. Да и в магазины или в столовые он наверняка заходил. Но был он там уже без примечательной бороды и без чёрного парика, раз бдительные советские граждане его там не приметили.
Поэтому я предположил, что после встречи с Сельчиком бывший работник Гознака изменит внешность… до завтрашнего дня, когда явится за деньгами. Гостиницы для смены облика не годились: там постояльцы находились под контролем администрации. В подворотне я бы свои вещи спрятать не решился: велика вероятность, что их сопрут. Я прикинул, что здание железнодорожного вокзала — превосходное место для хранения вещей и для смены внешности. Там всегда много людей, среди которых несложно затеряться. И там есть автоматические камеры хранения, где можно было взять-оставить сменные вещички.
Чернобородый от комиссионного магазина сразу поехал в сторону вокзала. Он показал себя неглупым человеком, когда проделал фортель со сменой трамвая. Если бы я вышел на остановке вместе с ним, а потом уселся бы в трамвай с тем же номером — я словно признался бы, что преследую продавца «выигрышного» лотерейного билета (а это в мои планы не входило). Поэтому я и не двинулся следом за чернобородым мужчиной, а преспокойно продолжил путь. На месте «фальшивобилетчика» я бы по пути к вокзалу сменил средство передвижения дважды — на всякий случай. Ведь он сейчас опасался встречи и с милиционерами, и с преступниками.
В железнодорожный вокзал я вошёл, пристроившись в шумную и суетливую вереницу граждан, нагруженных корзинами, мешками и сумками. Вдохнул удушающие ароматы пота и пыли; шагнул в духоту просторного, заполненного гулом людских голосов помещения. Днём поезда в Новосоветск прибывали один за другим (и из Москвы, и из Симферополя, и даже из Мурманска). На станции они стояли недолго. Пассажиры в зале вокзала сменялись часто. И все спешили, суетились, словно опаздывали или боялись опоздать. Я остановился у стены в паре шагов от входа, осмотрелся. Признал: в этой толпе затеряться не составило бы труда.
Первым делом я прогулялся в привокзальный туалет. Как ни странно, но там людей сейчас почти не было. Лишь лысоватый мужичок плескался в раковине: намывал лицо и шею. Запах хлорки здесь заглушал все прочие ароматы. Я прошёл в дальнюю от входа кабинку, повесил на вбитый в деревянную перегородку гвоздь свою сумку. Сменил тельняшку на белую футболку. На этом маскировку завершил — убрал лишь самый примечательный элемент своей одежды. Да и сомневался, что моё присутствие на железнодорожном вокзале вызовет у чернобородого «фальшивобилетчика» подозрение: днём в Новосоветске бездельничали в основном приезжие.
Принимавший водные процедуры усач не обратил внимания на изменения в моем наряде. Он проводил меня безразличным взглядом — будто присматривал, чтобы я не стащил его стоявший около грязной стены чемодан. Люди в здании вокзала не задерживались, сменяли друг друга около билетных касс и около автоматических камер хранения. Погода на улице была ещё вполне летней. Поэтому толпиться в духоте вокзала не имело смысла — граждане дожидались прибытия поездов на перроне, сидя на своих чемоданах и на сумках. Но кресла в вокзале тоже не пустовали. Я всё же отыскал свободное. Уселся лицом к входу в вокзал, развернул газету.