Посмотрела на меня и торжественно объявила:
— Сергей, сегодня мы с тобой пойдём в театр!
До театра сатиры по вечерней Москве нас вёз лейтенант КГБ Елизаров. В этот раз ехали мы не на «Чайке» — на чёрной «Волге» ГАЗ-24. После «Чайки» мне салон «Волги» показался тесным и неуютным. Он быстро заполнился табачным дымом: Настя курила на протяжении всего пути и без умолку рассказывала мне о Московском академическом театре сатиры. Сообщила о том, что Театр сатиры в этом году праздновал свой пятидесятилетний юбилей. О том, какие спектакли сейчас шли на его подмостках. О том, в каких известных фильмах снялись служившие сейчас в театре актёры (поделилась инсайдерской информацией, какие фильмы с их участием снимали сейчас). Призналась, что именно этот театр она посещала вместе с родителями чаще всего (а вовсе не Театр на Таганке).
Рассказала Настя и о спектакле, который сегодня представляли в Театре сатиры. Сообщила, что пять лет назад была вместе с родителями на его премьере. Сказала: ей и её маме спектакль тогда очень понравилась. А вот папа в тот раз отнёсся к постановке «холодно». Бурцев сказал в тот день, что графа Альмавива он представлял себе «иначе». Заявил, что эта роль не для Валентина Гафта, хотя и признался: всегда восторгался талантом этого актёра. Через год Анастасия с отцом вновь побывали на этом спктакле. Когда роль графа «перешла» к Александру Ширвиндту. Вот тогда Евгений Богданович остался доволен постановкой. «Совсем другое дело! — повторила Настя слова своего отца. — Вот это правильный граф. Я же говорил, что от такой перемены спектакль только выиграет!»
— Так это он попросил, чтобы сменили актёров? — поинтересовался я.
— Нет, что ты! — ответила Настя. — Папа бы так не поступил.
Я заметил, как усмехнулся сидевший за рулём автомобиля лейтенант Елизаров.
Ещё по пути в театр я прослушал длинную лекцию о спектакле «Безумный день, или женитьба Фигаро». Узнал, какие актёры принимали в нём участие сейчас и в год премьеры. Настя вывалила на меня все сплетни, которые ходили о режиссере этого спектакля (вплоть до того, какую роль тот доверил своей любовнице). Я выслушал длинный разбор пьесы Бомарше, которая легла в основу постановки. Настя мне пояснила, что сокращение пошло пьесе «бесспорно на пользу». С уверенностью в своей безусловной правоте (как настоящий почти дипломированный филолог) вывалила на меня кучу тезисов, подтверждённых высказываниями философов. А в финале поездки Настя пересказала мне университетскую лекцию о влиянии Бомарше на становление и развитие литературы и театрального искусства.
В театр я явился уже перегруженный «полезной и интересной» информацией. Поэтому уже не проявлял особого любопытства. Настя шагала рядом со мной, ни на миг не выпускал мой локоть. Она то и дело здоровалась с празднично наряженными мужчинами и женщинами — те поглядывали на меня с нескрываемым интересом. Я подумал, что моё фото (под руку с Анастасией Евгеньевной Бурцевой) уже через полчаса разлетелось бы по всему интернету, будь сейчас в распоряжении советских граждан мессенджеры из будущего. Настя взвалила на себя обязанности гида: показала мне гардероб, провела мимо буфета. Рассказала, как проще было идти к гримёркам артистов. Призналась, что в детстве всегда просила папу и маму, чтобы они провели её после спектакля за кулисы.
За пять минут до начала спектакля в зрительном зале не осталось свободных мест. Я невольно прикинул несколько вариантов того, как именно лейтенант Елизаров раздобыл наши билеты — некоторые были вполне в духе историй о «кровавой гэбне». Заметил, с каким нетерпением зрители посматривали на кулисы. Слушал Настин шёпот — Бурцева мне подсказывала, какие моменты следовало приметить в начале спектакля. Я кивал, будто китайский болванчик. Но большую часть Настиных наставлений пропустил мимо ушей. С интересом впитывал в себя царившую в зале атмосферу, разглядывал лица и наряды сидевших рядом со мной людей.
Начало представление мне запомнилось тем, что Настя Бурцева замолчала. Сидя в притихшем зале, я слушал музыку и смотрел на яркие декорации. Пока на сцене не появился наряженный в украшенный серебряной вышивкой светлый костюм Фигаро (в исполнении Андрея Александровича Миронова). Он принял из рук слуги искусственную красную розу, улыбнулся. Уселся на сцену и будто бы загрустил. С этого момента я позабыл о сидевшей рядом со мной Бурцевой — смотрел только на сцену. В прошлой жизни я Андрея Миронова видел только в кино. Театр я посещал нечасто. Да и было это уже в двухтысячных годах, когда крутил роман с актрисой.