— Так это она и есть? — тихо спросила Котова. — Та самая? Которая… по расчету…
Я кивнул.
— Она.
Мне показалось, что Лена вздрогнула.
Я взглянул на её лицо — заметил, что её глаза влажно заблестели.
— И что теперь? — сказала Котова. — Женишься на ней?
Мимо нас по дороге промчался грузовик — он оставил за собой шлейф из пыли. Я почувствовал, что на зубах у меня заскрипел песок. Сплюнул на тротуар.
Котова наблюдала за мной, не моргала.
— Нет. Не женюсь.
Я заметил, что Лена затаила дыхание.
Она смотрела на моё лицо. Хмурила брови.
— Не женишься? — переспросила Котова.
Лена остановилась. И будто якорь удержала на месте меня. Чуть склонила набок голову.
Я увидел, что на её переносице проявилась тонкая неглубокая морщина.
Повторил:
— Не женюсь.
— Почему? — спросила Котова. — Ведь… её дед… и отец… Москва… Ты сам говорил… и хотел…
— Говорил, хотел, — согласился я. — Но передумал.
— Сейчас?
Я покачал головой.
— Нет, ещё там, в пансионате. А может, и ещё раньше.
— Почему?
Я заметил, что с переносицы Котовой исчезла морщина. Увидел, что в уголках глаз у Лены застыли маленькие капли влаги. А в самих глазах рассмотрел крохотные отражения своего лица.
— Потому что я ещё не готов к женитьбе, — сказал я. — Даже на дочери полковника КГБ и внучке члена Политбюро ЦК КПСС. Я ещё слишком молод и глуп для такого ответственного шага. Неужели непонятно?
Котова кивнула, улыбнулась.
Капли всё же скользнули по её лицу: пробежали мимо носа, обогнули губы, на секунду замерли около подбородка и полетели на пыльный тротуар — Лена этого словно не заметила.
— Так и будем стоять? — спросил я.
Лена покачала головой — мы снова зашагали по улице в направлении трамвайной остановки. Я уже слышал, как там, за домами, грохотали по рельсам трамваи. Заметил, что Котова всё ещё улыбалась. Она шагала, чуть приподняв подбородок. Держалась за мой локоть, смотрела вперёд рассеянным взглядом. Я чувствовал, как её плечо то и дело чиркало по моей руке. Невольно вспомнил, как шёл к пансионату «Аврора» рядом с Настей Бурцевой. Будто наяву вновь почувствовал запах табачного дыма. Мысленно воспроизвёл несколько витиеватых фраз о «пещере Платона». Усмехнулся.
Котова повернула ко мне лицо.
— Серёжа, а когда она тебе приснилась?
— Кто?
— Эта девушка из Москвы. Настя.
Лена взмахнула ресницами.
— Ведь ты же знал, что встретишь Настю там, в пансионате, — сказала она. — Ты сам сказал, что передумал жениться на ней ещё до поездки на море. Хотя познакомился с ней только там. И об этой глупой женитьбе по расчёту ты говорил мне давным-давно.
Котова кивнула головой, словно ответила сама себе.
— Она тебе тоже приснилась. Это правда. И ты поехал в этот пансионат не случайно. Прохоров говорил, что ты защитил эту Нину от хулиганов. Что там на самом деле произошло? Что случилось с той девушкой в твоём сне? Там она… умерла? Почему? Из-за чего?
Я усмехнулся.
— Ты задаёшь слишком много вопросов, Котова. Как тот капитан из КГБ. Вы с ним случайно не в одной конторе работаете?
Снова заметил между бровей у Лены морщину.
— Серёжа, расскажи, пожалуйста, — попросила Котова. — Что ты видал?
Она погладила меня по руке.
Я хмыкнул и ответил:
— Статью какого-то журналиста я видел…
Пересказал Котовой ту самую статью из интернета, которую мне в прошлой жизни прислал Артурчик. Лена слушала меня внимательно — морщина между её бровей стала глубже. После слов об изнасиловании Котова крепко сжала мою руку. Она смотрела на мои губы, словно считывала по ним каждое слово и не доверяла только слуху. Вздрогнула, когда я упомянул о падении Бурцевой со скалы. Затаила дыхание, когда я повторил рассказ журналиста о том, как Настя в той моей прошлой жизни отчаянно цеплялась за жизнь после падения на камни. Кивнула и сжала кулаки, услышав о смерти Фёдора Тартанова.
Она дослушала мой рассказ до конца.
Вытекавшие из уголков глаз капли влаги нарисовали на её лице извилистые влажные линии.
— Это очень страшно так умереть, — тихо сказала Лена. — Даже страшнее, чем при аварии самолёта.
Спросила:
— Его посадят в тюрьму?
— Кого?
— Этого Фёдора.
Я усмехнулся.
Сказал:
— За какое преступление? За оторванные от блузы пуговицы? Это разве что на мелкое хулиганство потянет. Бурцева на него, конечно, обиделась. Но так и не поняла, к чему всё шло там, на Птичьей скале.
Котова вздохнула.