Я двумя пальцами взял Сельчика за подбородок, запрокинул ему голову. Выждал, пока заметавшийся по стене прихожей взгляд Венчика отыщет мои глаза. Взбодрил Веню ухмылкой.
— Расскажи-ка мне, Веня, чем ты так качественно вырубил девчонку? — спросил я.
— Я не… Ооооо!
Веня вздрогнул от новой дозы «таблетки для памяти». Почти десять секунд он хлопал глазами и пускал крокодильи слёзы. Не дождался от меня сочувствия — дрожащей рукой указал на вешалку в прихожей.
— Таблетки, — вполне разборчиво произнёс он. — Снотворное. В кармане куртки.
Я похлопал его по плечу: поблагодарил за сотрудничество. Прогулялся к «комиссарской» куртке. С первой же попытки отыскал в её кармане блестящую серебристую пластину с белыми таблетками.
Показал её Сельчику.
— Эти?
Веня кивнул.
Я взглядом сосчитал таблетки (осталось девять штук), сунул пластину себе в карман.
— Какую дозу ты в неё зарядил?
— Три.
— Добавил в вино? В качестве порошка?
— Да.
— И она не почувствовала?
— Они безвкусные… почти.
— Через какое время таблетки подействовали? — спросил я.
— Минут через двадцать… или через полчаса.
Венчик пожал плечами.
Я присел рядом с ним, легонько похлопал его по темени. Заглянул в его расширенные от испуга зрачки.
Сказал:
— Вот мы и наладили диалог, товарищ секретарь. Честность — лучшее лекарство от боли. Точно тебе говорю.
Я улыбнулся.
Венчик пугливо отшатнулся: недалеко. Прижался спиной и затылком к стене.
— Почему Рауде? — спросил я. — Почему ты выбрал именно её? Понравилась? Или случайно?
Сельчик прижимал руку к своим рёбрам, хлопал глазами.
— Ну же, Веня, — сказал я. — Время позднее. Я не хочу проторчать у тебя до утра. Да и ты, я уверен, этого не хочешь. Говори. Или мне из тебя ответы клещами вытаскивать?
Венчик вздрогнул, помотал головой.
— Случайно! — сообщил он. — Я хотел рыжую девку… ну, таблетки с вином ей сперва подсунул. А она сказала, что не пьёт. Отдала своё вино Инге. Так получилось, я не специально…
— Кто не пьёт? — удивился я. — Лариска Широва не пьёт?
Веня вжал голову в плечи. Но всё же кивнул.
Я хмыкнул. Потому что вспомнил банку со спиртом из прошлой жизни. И как Широва вместе со мной тогда охотно дегустировала пиво из бочки, что продавали рядом с институтом. Припомнил: мы с Ларисой дважды ходили в пивнушку — тогда. Но тут же сообразил, что мы с Артурчиком в этом месяце уже неоднократно баловались пивком — Лара при мне к пиву ни разу не прикоснулась (причём, отказывалась она от него словно демонстративно). «Как интересно, — подумал я. — Вот, значит, где собака порылась».
Похлопал Сельчика по плечу.
— Ну, вот и всё, Веня, — сказал я. — Ты молодец. Видишь, как хорошо быть честным и откровенным? Поговорили с тобой быстро. Обошлись без сломанных пальцев и раздробленных коленей.
Прислушался — в гостиной все ещё неразборчиво бубнил Кирилл.
Я снова посмотрел Сельчику в глаза и сообщил:
— Сейчас я тебя накажу, Веня. Ты сам знаешь, за что. Инга Рауде подружка моего младшего брата. Да и не люблю я подлецов. По мне так любой киллер лучше, чем такой подленький тихушник, как ты…
— Не надо!..
Я схватил Венчика за шею, сдавил ему горло — Сельчик замолчал, вытаращил глаза.
— Надо, Веня, надо. Оставлю тебе напоминание о сегодняшнем дне. На всю жизнь. Но ты имей в виду: в твоих интересах помалкивать в тряпочку. Иначе я тебя в порошок сотру, обещаю.
Чуть ослабил хватку.
— Скажешь, что Инга проснулась и ушла от тебя. Сама. Тебе понятно? Да, и твой фотоаппарат я заберу с собой…
— Нет! — выдохнул Веня.
— Да, Венчик, да…
Сельчик захрипел и рванулся, будто вдруг почувствовал прилив сил; махнул руками. Но он не отлип от стены: силёнок на это у него всё же не хватило. Я не выпустил его горло. Резко ударил Веню в живот (от чего Сельчик вновь выпучил глаза и беззвучно захлопал губами, точно рыба в аквариуме). Я повалил его на пол и трижды опустил ему кулак на лицо. На стену и на пол брызнули рубиновые капли крови из разбитых губ и носа. В точности, как тогда: при нашей встрече в прошлой жизни (около пивной бочки).
Я тут же перевернул потерявшего сознание Веню лицом вниз (чтобы он не захлебнулся кровью и не вдохнул выбитые зубы). Около головы Сельчика быстро образовалась лужица тёмной крови. Я прижал к шее неподвижного хозяина квартиры два пальца — убедился, что у того по-прежнему билось сердце. Вытер о халат руки — размазал по тёмно-синей ткани кровь. Отметил, что в этот раз не испытал восторг, когда ломал Вене лицевые кости. А проделал работу буднично и умело (не переусердствовал).