- Куда?
- В Москву. Вас желает видеть...
- Секундочку, - остановил его Профессор и обратился к автоматчикам в черных масках: - Ребята, будьте так добры. Где-то здесь должен быть мой галстук.
Пятница
ПОГРАНИЧНИК. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Сергей повернул за угол и вошел в свой двор, который он покинул в понедельник утром, четыре бесконечно долгих дня тому назад.
Вчерашние вечер и ночь Крутин провел в крохотном, полуразваленном домишке на окраине города, куда его привез Мамонт. По словам Коли, сейчас это было единственное безопасное для Сергея место.
Мамонт уехал, приказав ему никуда не выходить, даже во двор. Перед этим он собственноручно притащил Крутану два ведра воды из колодца, выгрузил на стол пакет с продуктами и поинтересовался, не нужно ли каких-нибудь лекарств.
Через несколько часов он появился снова, привезя с собой высокого сутулого человека с чемоданчиком. И хотя внешность того была абсолютно противоположной Ивану Трофимовичу, нехорошее чувство не отпускало Сергея все это время, пока тот обрабатывал ему рану и менял повязку.
Крутин подумал, что у него теперь на всю жизнь сохранится предубеждение к людям с докторскими чемоданчиками.
Сутулый дал Сергею две таблетки, после чего они с Мамонтом опять уехали, а Крутин провел остаток ночи в беспамятстве, то ныряя в сон, напоминающий обморок, то выныривая на его поверхность, где лишь тонкая пленка предохраняет наше сознание от полного пробуждения.
Мамонт появился в третий раз уже ранним утром, когда Сергей начал потихоньку приходить в себя. Коля сиял, он светился в полумраке комнатенки, которая стала вдвое меньше с его появлением. От него мощным потоком исходили флюиды радости и энергичного веселья. И, еще не задав вопрос, Крутин понял, что все позади и за ними больше никто не охотится.
Коля в общих чертах рассказал Сергею то, что ему было известно о произошедших событиях. Отвечая на нетерпеливые расспросы Крутина, он заверил его, что Профессор жив и с ним все в полном порядке. Сергей заявил, что должен встретиться с ним немедленно.
- Вот тут придется потерпеть, - ответил ему Мамонт. - Профессора нет в городе. Он сейчас в Москве, с ним беседуют наши "отцы народа". Думаю, завтра, от силы послезавтра, он должен вернуться.
Еще Мамонт сообщил, что всю их братию выпустили наконец из милиции, кроме каких-то Матроса и Депутата, которые были в сильном подпитии в момент задержания, устроили дебош и сейчас отбывают пятнадцать суток.
Потом Коля предложил Сергею подвезти его домой, и они ехали по утреннему городу, залитому теплыми лучами апрельского солнца. Крутин смотрел в окно и лишь на подъезде к своей улице понял, что за всю'дорогу им не попалось ни одного милицейского или военного поста.
- Всех сняли, - объяснил ему Мамонт. - Санитарное положение прекращено. Разрешили свободный выезд из города. Все, как и прежде.
- Все, как и прежде, - повторил за ним Сергей. Для людей все осталось по-старому. И никто из них так никогда и не узнает о событиях, разыгравшихся здесь, рядом с ними.
Мамонт остановил "Жигули" у только что открывшейся булочной возле его дома и протянул Крутину свою громадную ладонь:
- Ну, Серега, давай. Счастливо тебе. Хороший ты парень.
- Тебе тоже, Коля. Я твой должник, если бы не ты...
- Профессора благодари. Это он приказал страховать тебя. Рассказал, что и как делать, и даже обрисовал, как все примерно будет происходить.
Сергей улыбнулся:
- Да. Профессор...
И точно такая же улыбка тронула губы Коли Мамонта:
- Да-а. Профессор...
Крутин подал Мамонту правую руку, которая уже начала понемногу двигаться, и тот осторожно пожал ее.
И вот теперь Сергей медленно шел двором к своему подъезду. Дом просыпался, готовясь к последнему трудовому дню на этой неделе. Из раскрытых форточек доносились голоса жильцов, звон посуды и крикидетей. Жора из тридцать четвертой квартиры, промышлявший на рынке турецким трикотажем, разогревал стоящую у подъезда "девятку", доверху забитую полосатыми сумками. Не выходя из машины, Жорик отсалютовал Сергею через боковое стекло.
На ступеньках подъезда Крутин столкнулся со Степаном Ильичом, который держал в руке пустой полиэтиленовый пакет с рекламой "Нескафе", а в зубах мял не зажженую еще "беломорину".
- Опа! Серега! Ты где это пропадал? - Он взмахнул пакетом, словно поприветствовал его знаменем славной армии "Нестле". - Я тебя уже несколько дней не видел.
- По работе, - туманно объяснил Крутин.
- А-а, - сразу посерьезнел тот. - Небось про эпидемию снимали? Слушай, может, ты знаешь, как там? А то ведь толком ничего не сообщают. Марта Федоровна из шестьдесят второй, у нее племянница в областной работает, говорит, что уже триста человек богу душу отдали. Только, по-моему, брехня все это. Чего-то много больно...
- Брехня, - подтвердил Сергей. - Нету эпидемии.
- Как это нету?
- А так. Вирусы кончились.
- Да ну тебя. Я же вчера вечером телевизор смотрел, еще ничего не передавали.
- Сегодня передадут, - пообещал Крутин.
- Точно? - обрадованно воскликнул Ильич. Папироса у него во рту прыгала вверх-вниз, чудом удерживаясь на своем месте. - Ну, слава тебе... А то меня Верка последние дни совсем замучила. Представляешь, ей кто-то сказал, что от этой инфекции хорошо помогает раствор йода с уксусной кислотой и медом. Передать не могу, что за гадость! Да еще и три раза на день! От такого ж и помереть можно. Ты мне хоть посочувствуй.
Сергей посочувствовал.
- А это правда? Насчет эпидемии? - переспросил осторожный Степан Ильич. Ты не шутишь? Крутин поклялся.
- Ну и хорошо. Сейчас вот за хлебом, сбегаю, приду домой и всю эту гадость в раковину... Да, ты там людоеда своего забери, а то народ боится по лестнице ходить.
Сергей вошел в подъезд и стал подниматься наверх. Мусей учуял его еще до того, как тот одолел первые три ступеньки, и его приветственное "на-ау!" огласило весь дом. Крутин увидел его, когда поднялся на площадку первого этажа. Мусей несся к нему, задрав хвост, и со средины лестничного марша бросился Сергею на грудь, крепко уцепившись четырьмя лапами в свитер и прижавшись всем телом. Он урчал, нет, он рычал, содрогаясь от радости, терся о Сергея своей лобастой головой и сопе,л в ухо. Вот так, обнявшись, они и вошли в свою квартиру.
Их встретили забытые запахи покинутого дома. Крутин стоял в прихожей, и все казалось ему таким родным, привычным и одновременно очень далеким. Будто он отсутствовал здесь не четыре дня, а четыре года.
Сергей прошел в гостиную, бросил ключи на стол, включил телевизор и медленно обошел все комнаты, заново привыкая к старому жилищу. Мусей всюду следовал за ним, не отставая ни на шаг.
Зайдя на кухню, Сергей внезапно вспомнил, что холодильник пуст, жрать у них нечего, а Мусей вряд ли полноценно питался эти четыре дня. Да и сам Крутин неожиданно почувствовал-зверский аппетит.
- Сейчас, - сказал он Мусею, глядевшему на него снизу вверх своими желтыми глазищами и продолжавшему урчать, как дизель. - Сейчас возьму деньги, сбегаю в магазин, и отпразднуем возвращение.
Мусей кивнул и заурчал еще сильнее.
Сергей вернулся в комнату, где по телевизору рекламу крылышек сменила заставка программы новостей.
- Здорово, Серега, - раздался тихий голос за его спиной.
- Здорово, - ответил Крутин, поворачиваясь.
Женька Стрельцов сидел на корточках, привалившись спиной к дверному косяку. Остальные ребята стояли в прихожей, растворяясь в полумраке. Их фигуры были зыбки и расплывчаты. Но все они улыбались.
- Жив, - сказал Женька. - Все-таки вывернулся, везучий, черт. Ну и сыпанул ты им перцу...
- В общем-то, не столько я, как один человек, - проговорил Сергей, отвернувшись к экрану.
Там неизменно аккуратный Вячеслав Белозеров пожелал телезрителям доброго утра и приступил к изложению последних событий. Подача их, как и заведено, начиналась с наиболее значимого, переходя затем на второстепенные факты. Сегодняшний "гвоздь" был настолько горячим, что диктора прямо распирало от желания выложить все побыстрее зрителям.