Позже я снова столкнулся с этим явлением, но в меньшей форме. Я очень красочно описывал свой полет, пусть недолгий, но от того не менее живописный, когда споткнулся на апельсиновой корке. Дневник, однако, каким-то чудом узнал, что коркой там и не пахло, а вступил я в коровью лепешку, куда и приземлился потом щекой под дружный хохот соседских ребят.
Если так пойдет и дальше, скоро Дневник перестанет нуждаться в рассказчике, а история всей моей жизни так или иначе отразится на его страницах. Странно, правда?
Недружелюбный портал изрыгнул нас крайне неаккуратно, в результате чего мотоцикл претерпел некоторые изменения не в лучшую сторону. А вот местность существенно не изменилась: деревья такие же зеленые, облака белые, земля под ногами, а небо над головой, что даже огорчило в определенной степени, но основной проблемой стало не это…
Сафир исчез, вот что пугало. Мы искали до вечера, предполагая самые невозможные варианты, но ни следов или даже намека на них. Сломанный Урал пришлось спрятать в лесу, закидали его пышными еловыми ветками. Решили заночевать на месте, а утром обсудить дальнейшие действия.
Ночью промерзли до костей, пальцы побелели, зубы стучат как кнопки клавиатуры в руках опытной секретарши, а одежда вымокла и висит мешком. Выйдя из леса, грелись под чуть теплыми, но яркими лучами утреннего солнца. Из Урала Валет прихватил самое необходимое — монтировку, куда ж без неё. Гордан Фримен недоделанный.
Вышли на грунтовую дорогу, которую и дорогой назвать трудно. Две узкие колеи, извивающиеся словно змеи, изрядно заросшие травой, уползают вдоль леса. Валет остановился:
— Что теперь?
— У нас всего два варианта, — констатировал я, — пойти по дороге направо или налево, логично? А там будем действовать по обстановке.
Валет нахмурился и протестующе замахал руками:
— Стой, стой, стой. Я не ослышался, пойти? Ты, вероятно, хотел сказать — поехать! Точнее покатить…
— Боюсь, Урал придется оставить тут, — сокрушенно признал я, но видя его растущее негодование, поспешил добавить, — мы понятия не имеем в кого упремся. Выползем на этом зеленом чудовище, а нас первые же встречные вилами затычут до смерти… Но мы вернемся за ним, как поймем — куда попали. Слово скаута.
Валет скривился, будто уксуса хлебнул:
— Скаута… А Сафир?
— А что Сафир? Самое разумное — выйти в город, он поступит так же, я думаю.
Я выбрал направление и, по возможности, уверенно отчалил. Главное морду кирпичом держать, пусть хоть один из нас думает, будто второй знает, что делает.
Пока шли, я судорожно соображал, на каком языке тут общаются люди. Что если не сможем их понять. Футболка с изображением рогатого рокера так и осталась на Саньке. И было бы замечательно, если б не моя татуировка дракона во всю спину. Напорюсь на инквизицию, они и за меньшее на кострах сжигали, мало не покажется. Пришлось отнять у Валета куртку и, на всякий случай, застегнуть на все пуговицы. Пусть некрасиво, зато безопасно.
Валет толкнул в плечо, сказал потрясенно:
— Видал?
— Чего? — спросил я, выныривая из собственных мыслей.
— Вон тот цветок, видишь?
Я посмотрел на место, куда он указывает дрожащим пальцем, поёжился от неожиданности:
— П-подумаешь… Цветок… Ползёт…
У Валета брови вскарабкались на лоб, хихикнул робко:
— Он еще и ходит? Я-то увидел, как он жука сожрал!
Цветок полевой, размером с ромашку, не то что бы испугал, но мы сперва держались на расстоянии, а чуть погодя подобрались ближе, хоть я и был против. Лепестки красные, а середка медовая, так и манит глупых насекомых. Валет мизинцем потрогал бархатный лепесток, стараясь не сломать, а тот так же аккуратно покачал им в ответ, заманивая новую добычу присесть поближе к липкой сердцевинке.
— Сейчас брызнет кислотой в глаз, не обрадуешься… — предостерег я боязливо.
Валет отмахнулся, продолжая играть с забавным растением, но тому, похоже, наскучило манить упертое насекомое. Маленькие корни, похожие на волосатые лапки, медленно вылезали из сырой земли и так же неспешно зарывались чуть в стороне. Цветок двигался вяло, но целенаправленно, напомнивший Валету маленького осьминога, а мне противного паука.
Я потянул за шиворот друга:
— Поторопимся, не время цветочками любоваться.
— Да, — согласился он, — но стоит быть осторожнее. Мир полон сюрпризов.
Когда показалась деревушка, поспешили туда в надежде найти Сафира. Всего десяток ветхих домов вдоль дороги, оградки если и есть, то совсем старые. Даже навозом не пахнет, что значит — здешние скот не держат, чем живут — непонятно…
Старик на завалинке стал первым, кого мы повстречали. Я сразу шепнул:
— Ты помалкивай, я попробую объясниться с ним. Там уж как пойдет…
Валет фыркнул, мол, ну-ну, давай, пробуй, умник.
— Здравствуй, старче!
Дед выстругивает что-то из деревянного черенка, не сразу обратил на нас внимание, но потом вымолвил, не поднимая глаз:
— Чё надь?
Мы с Валетом быстро переглянулись, у обоих на лице отразилось реальное облегчение:
— Здравствуй старец, подскажи нам, что за село это?
— Ну, положим, не село, а так, пара домов вдоль дороги. Раньше тут много купцов ездило, хорошее было место, прибыльное, вот и отстроились. А вы откель будете?
Я помялся с ноги на ногу, подыскивая правильные слова:
— Эх, дедушка, из далека, ох из далека. На нас с путниками по дороге напали, всё добро забрали, и человека мы одного потеряли, не заходил ли кто на днях?
— За енту неделю вы первые будете… Напали говоришь? То Нэйстаэль орудует, купцов обираить, вы ж купцы?
— Да, — замотал я головой. Спросил заинтересованно: — А кто такой этот Нэйстаэль?
Старик удивленно покосился, но на вопрос толком не ответил, сказал другое:
— Ну ничё, говаривают, король прослышал. Теперь-то точно не убегёт, как в прошлый-то раз.
Дед поджал губы, погладил всё еще жесткую, но уже белую как снег бороду. Я насторожился, что-то в нем не так, вон, делает вид, что уже и забыл про нас, или и в правду забыл? Я на всякий случай покашлял — дед удивленно воздел очи, будто первый раз видит, но глаза приобрели ясность:
— Меня Везарх кличут, слыхали? — прищурился он, но сам ответил на свой вопрос, — откель вам… Вас-то как звать, робяты? Куда путь держите?
— Да мы сами купцы из дальних стран, — ответил я, всматриваясь в странного дедка, — решили мир повидать, себя показать. Зовут нас…
Я повернулся к Валету, в надежде на помощь, тот помог:
— Меня Валет.
Я поморщился, ну что за человек. Надо же красиво соврать, ну как то так:
— А я… Константин.
Старик в удивлении воззрился почему-то на меня.
— Конь… кость… чаво? Дивное имя…
Валет вяло отреагировал, издеваясь:
— Это сокращенно от Кистениан…
Пока я судорожно вспоминал, что Кистениан кажется тот же Константин с Валийского… или как-то так, Дед успокоенный таким «разумным» объяснением спросил:
— Вам, небось, ночлег нужон? Сходите-ка у нас на постоялый двор, он маленькай, да вам сойдёть. Денег гляжу нема? Чичас…
Сгорбленный быстро ушел в дом, сильно шаркая ногами, а через минуту вернулся и сунул двадцать медяков:
— Я тут скопил малость. На первое время хватить, а уж дальше ищите своё добро. Ежели повезет — не забудьте старика отблагодарить.
Я кивнул:
— Спасибо, дедушка, не забудем.
Валет уже развернулся, вскинув руку в прощальном жесте, но я придержал:
— Отец, ты так добр к нам, не откажи еще в одном добром деле. Мы, эм-м, повозку везли железную, можем ли схоронить в твоём сарае?
Старик снова взялся за черенок, не поднимая глаз пробурчал:
— Повозка сена не просит, овса не ест. Пущай стоит.