Так. Я думал этот термин был сформулирован еще во времена Платона, ну, или где-то там…
— Пардон, ваша милость, — извинился я. — Пробел в образовании… Прошу вас не спешить с выводами на мой счет.
Густобровый отмахнулся, мол, это лишнее. Сказал ровно:
— Второе обвинение, так же со стороны Герцога. Граф, вы знаете, в чем вас обвиняют?
Граф кивнул нехотя, а я мысленно отругал его… Сказать, что знаю, это почти согласиться с обвинением. Более того, если судья неправильно сформулирует обвинение, то доказать невиновность будет проще простого.
Большеухий, будто читая мысли, уточнил:
— Герцог утверждает, что вы укрываете двух убийц, сэра Альнара и своего сына виконта Аарона. Так ли это?
— Нет, ваша милость. Сэр Альнар мой гость, поэтому он здесь.
Я нагло вклинился, стараясь не пропускать такие мелочи, а то Одноглазый снова начал что-то строчить.
— Прошу учесть для протокола, вина моя не доказана. И потому слово «убийца» применительно к виконту Альнару, то есть мне, — преждевременно и ложно! Да-да, запишите!
— Я делаю вам замечание, виконт! — злобно сказал Большеухий, но Густобровый снова что-то шепнул Одноглазому, а тот едва заметно кивнул.
— Что касается моего сына, — продолжил Рэнье, когда убедился, что судьи готовы слушать, а я больше не лезу со своими замечаниями. — Во-первых, я не имею ни малейшего понятия, где он. Во-вторых, не несу ответственности за его поступки, и, в конце концов, с какой стати Аарона называют убийцей? У них была дуэль…
— На которой он использовал магию! — взбесился Герцог. — Это не просто убийство, своим поступком он покрыл позором весь ваш род и всё рыцарство!
Рэнье схватился за рукоять меча:
— Всё, хватит! Еще хоть слово…
— Кем вы себя возомнили, Рэнье? — с отвращением плюнул Герцог. — Кто вы такой, чтобы я марал о вас руки?
Одноглазый рявкнул:
— Тихо! Мы выслушали ваши позиции и скоро примем решение, но нам нужна тишина!
Я подошел к Графу, спросил шепотом:
— Может им стоит намекнуть на возможность решения вопроса силовым путем?
— Думаю, Герцог об этом уже позаботился…
Мы отошли к нашим, Граф сказал в пол голоса:
— Вот он, тот самый сэр Блад.
— Это тот, что с двуручным мечем? — уточнил Родгар.
— Он самый, — подтвердил Рэнье.
Я осмотрел Блада и подленькая мысль о том, что слава богу не мне с ним драться, посетила голову. Вероятно, на лице отразилось это умозаключение, Сафир весело ухмыльнулся:
— Ничего особенного… Чем уверенней в себе противник, тем больше шансов на то, что он ошибется.
Я подумал, что вообще-то подобное утверждение верно и для самого Сафира, но промолчал, я ж мудёр.
Везарх протянул свой меч Сафиру, сказал уважительно:
— Тебе пригодится.
Сафир скептически осмотрел меч. Я вспомнил, что он как-то говорил мне, лучшее оружие это то, которое держит твой противник. Думал откажется, но Сафир проявил не свойственную учтивость, взял и даже поблагодарил.
Нас подозвали судьи, мы с Графом вынужденно подались вперед, я напрягся, чувствуя, что-то упустил, редкое ощущение, которое можно назвать интуицией или чуйкой, но я ему всегда доверял и не зря. Густобровый смотрит сурово, как и полагается государственному деятелю, будь то король, судья или чиновник рангом поменьше. Одноглазый опять уселся молча, заговорил Большеухий:
— Поскольку слова ни одной из сторон не могут быть доказаны, мы приняли решение решить спор поединком. Ответствуйте, вы будете биться сами или вассалы решат ваш спор?
Герцог фыркнул громко, чтобы слышали все:
— Мой клинок благороднее, чем кровь этого человека. С моей стороны выступит сэр Блад.
Я выдохнул, ну слава богу, никаких подстав. Граф ответил просто:
— Сэр Сафир.
И тут я понял, где просчитался… Какой к черту сэр?
Ко мне подбежал Манфаэль:
— Сэр Альнар, я только подумал, у Сафира же…
— Нет грамот, Манфаэль…
— Простите, сэр Альнар, это моя вина! — схватился он за голову. — Я должен был продумать… предупредить… боги!
Я, вероятно, побелел, сказал дрогнувшим голосом, что не укрылось от писаря:
— Рано паниковать, в конце концов, у нас об этих грамотах могут даже не спросить.
Герцог подошел к судьям и громко произнес, указав пальцем на Сафира:
— Этот человек не может драться с сэром Бладом, поскольку это всего лишь слуга…
О-о-о, а вот теперь паниковать самое время… Откуда он узнал, черт его возьми!?
Граф повернулся ко мне, спросил злобно:
— Это правда?
— Ваше сиятельство, это, как бы не совсем чтобы неправда… — сконфузился я.