Валет выбежал из дома, а спустя мгновение мы услышали мягкий звук заведенного мотора. Сафир кулаком постучал по голове, как бы намекая, сказал грозно:
— Останови его, Альнар! Разбежимся сейчас, потом не соберёмся никогда, ты это понимаешь?
Я взревел от бессилья, а в голове крутилась только одна мысль, а почему я? Почему я должен идти и останавливать его? Почему всегда именно я? Однако пошел, хоть и ненавидел и Валета, и Сафира, и себя, в конце концов.
Глава 23
Раз-раз. «Проводник» вызывает «Читающего», как слышишь меня? Прием. Прием?.. Ох, кажется, я схожу с ума…
Давно не выходил на связь, просто нечего было сказать, а то, что нашел, не казалось мне хоть сколько-нибудь важным… Но если вдуматься, как может быть неважной чья-то жизнь, пусть даже крохотный фрагмент её истории?
— Я не понимаю, — заплакала Эльмина, — почему?
Лагир опускал глаза, не в силах смотреть на неё. Так надо, убеждал он себя, просто так надо…
— Это из-за моего отца? — спросила она, вытирая слезы. — Скажи честно, ты просто испугался его?
Лагир резко вскинул голову, но поймав её глаза, что-то неуловимое щелкнуло в душе и переломилось как старая ветка, перехваченным горлом выдавил:
— Да…
Девочка зарыдала сильнее, уже не вытирая слез, а потом ударила его в грудь обеими руками, крикнула:
— Ты просто трус, слышишь? Просто трус!
Она медленно пятилась назад, в надежде, что он остановит, но Лагир не мог сдвинуться с места, просто смотрел, как она уходит. Девочка убежала, оставив его одного.
Сафир встал рядом, будто всё это время стоял неподалеку, а может и правда стоял, Лагир не думал об этом.
— Зачем соврал? — спросил Сафир.
— Я, правда, испугался… — шепнул Лагир, едва сдерживая слезы.
— Мне можешь не врать. Я просто не понимаю…
Лагир резко повернулся, схватив друга обеими руками, закричал, едва не срывая горло:
— Чего ты не понимаешь, Сафир? Она едва не погибла из-за меня! Там, в том доме, она могла пойти за тобой, ты бы точно спас, но я…
Он выдохся, недоговорив, колени подогнулись, и тело сотрясли толчки, рвущиеся из глубины. Лагир молился о том, что бы Сафир ушел и не видел этих слез, но друг сидел рядом до тех пор, пока последние не высохли.
— Ты видел её лицо? — спросил Лагир. Лицо его опухло, но тело расслабилось, а печаль скрылась в глубинах сознания. Отсутствующий взгляд устремил на кровавое закатное солнце, надеясь, что вместе с ним уйдет и боль.
— Да. Это сделал её отец?
— Он. — Лагир уронил голову. — Подошел ко мне вчера, я думал, снова изобьет, но он только подозвал меня, так… Кивком. А потом сказал… Говорит. Это ты с ней сделал, парень…
Сафир всё сжимал кулаки, пока ногти не прорвали кожу на руках, и кровь не окрасила их красным. Он посмотрел на свои ладони, и этот кадр навечно остался в его подсознании, когда каждая морщинка выделена багровым контуром.
— Если он снова увидит нас… Сафир, я просто не могу…
— Он заплатит, — сказал Сафир впервые в жизни. Голос прозвучал без эмоций.
Боль калечит и уродует. Поэтому все люди — калеки и уроды. Но жизнь почему-то красива…
Свет луны больно ударил по глазам. После душной комнаты воздух казался чистым и свежим, как вымытая рубашка. Посреди двора стоял Урал, металл играет бликами луны, от такой красоты я в изумлении задержал дыхание. Валет стоит рядом, осматривает, ощупывает, я подумал, что ему, наверное, не малых трудов стоило привести сюда гномов. Еще труднее, если он отвез Урал к ним. Я пошел к другу, сказал на ходу:
— Вот так просто уедешь?
— Уеду, — буркнул он.
— И всё ради чего? Братства?
Валет не оборачивался, но ответил через плечо:
— Да причем тут братство… Дело давно уже не в нем.
— А в чем же? — спросил я, пытаясь убить в голосе ядовитые нотки. И тут до меня дошло: — Илис? Ты серьезно?
На сей раз Валет обернулся, взгляд его подсказал, что я прав, но не произнес ни слова, только когда посмотрел мне за спину, изменился в лице.
— Беги!
— Что? — не понял я, но нехорошее предчувствие накрыло с головой, а позвоночник превратился в ледяной столб.
— Беги, Альнар, Беги!!!
Я быстро заковылял онемевшими вдруг ногами, про себя подумал, ну, почему? Почему всегда сзади? На ходу выдернул меч, развернулся, рубанув наугад, но враг оказался далековато. Ледяная сосулька скатилась по спине, колени дрогнули и подогнулись, едва держа себя на ногах попятился назад. Смерть такая же, как и прежде, вместо глаз — дыры, жестокий оскал на пол лица, балахон потрепанный, но черный, будто стирает Лаской Магией цвета… Я завопил: