— А-а, сэр Родгар. Я искал вас, где чертов Манфаэль? Вы передали ему, что он мне нужен?
— Всё еще? — удивился Родгар.
— Что значит всё еще? — рассвирепел я. — Я просил вас передать ему, чтобы он явился ко мне…
— По весьма важному делу! Да-да, я помню. Когда вы отбыли, я сразу принялся искать его, а когда нашел — сразу передал. Просто… я подумал…
— Что? Сэр Родгар, быстрее, дел невпроворот…
— Ну, я подумал, что письмо, которое вы передали с посыльным, и было тем важным делом…
Я посмотрел на Родгара, что-то мой новоиспеченный рыцарь совсем заработался, в отпуск пора.
— Какое письмо, сэр Родгар? Вы белены объелись? Мы с вами в одной крепости живем!
— Как какое? Ну, то, с медальоном внутри… Манфаэля…
— Каким еще медаль…
Я запнулся, а сердце тревожно ёкнуло. Медальон Манфаэля? Тот, который… Он же остался у Ворона?
— Где он? — быстро спросил я.
— Кто, посыльный или медальон? — не понял Родгар.
— Да нет же, Манфаэль! — заорал я.
— Пошел к себе в комнату! Что случилось, сэр Альнар?
Я к своему стыду понял, что понятия не имею, где всё это время жил Манфаэль, скомандовал Родгару:
— Быстро, туда! Скорее Родгар, скорее!
Кулон с изображением его погибшей супруги, я совершенно забыл о нем, а ведь он так просил сохранить его… Мозг посылает варианты того, что могло случиться, но я отгонял видения. Просто бежал вперед.
Мы почти добежали до нужной комнаты, когда из-за дальнего угла вышел стражник, увидев нас прокричал обрадованно:
— Сэры, там ваш друг, он какой-то странный…
— Где он? — прокричал Родгар.
— В Восточной башне, милорды, я думаю… Шел он туда…
Родгар несется, как стрела, я и забыл, как он может бегать, крикнул не сбавляя темпа:
— Родгар, стой! Беги за Итием, а я к Манфаэлю! Быстро!
По моей интонации и опущенному слову «сэр», он понял, что спорить некогда, рванул с места в обратном направлении. А я, узнав, что Манфаэль живой, чуть сбавил шаг. Спросил задыхаясь:
— Что с ним?
Страж удивленно подвигал плечами:
— Он плачет, милорд…
Ступени, ступени, ступени… Пока Итий доберется из Северной Башни в Восточную, пострадать успеет не только Манфаэль… Я рывком отворил дверь, вышел на залитую солнцем башню. Дыхание вырывается с сипами, а мышцы в ногах болезненно ноют, но заставил двигаться дальше, пока не понял, что не могу пошевелить даже пальцем.
Манфаэль стоит на краю, весь залитый слезами. В руках сжимает тот самый кулон, я двинулся к нему медленно, но он заметил:
— А, это вы, сэр Альнар… Стойте там…
Я остановился, боясь пошевелиться. Манфаэль никогда не разговаривал так требовательно, а сейчас это тон, не терпящий возражений. Я сказал максимально ровно и вежливо, как учили книжки по психологии:
— Манфаэль. Давайте отойдем от края и поговорим…
— Поговорим… — прошептал он, вытерев скатывающиеся слезы руками. — Никогда… Я никогда больше не смогу поговорить с ней!.. Моя Элеонора…
Плечи его осунулись, а слезы прожгли две красные дорожки на морщинистом лице. Я звал его, заставляя слушать меня, а не свой воспаленный рассудок:
— Манфаэль! Расскажите мне о ней… Я уверен, вы можете многое рассказать о том, каким прекрасным человеком она была? Ну же…
Я двигался чуть ли не по сантиметру вперед, а он всё не отрывал взгляд от медальона.
— Моя Элеонора… — застонал он так, будто переживал её смерть с новой силой. — О, как мне жаль…
Я старался не обращать внимания на его слезы и всхлипывания, от которых саднило сердце, двигался вперед и повторял:
— Какая она была, Манфаэль? Опишите мне её…
Он снова вытер лицо рукавом, сказал дрожащим голосом:
— Она была ангелом, сэр Альнар… Она была моим ангелом, которого не стало…
Он делал паузу между каждой фразой, чтобы собраться и не заплакать снова, хоть слезы текли беспрестанно.
— И всего не стало… — усмехнулся он. — Она забрала с собой все, что у меня было, и…
Он снова не сдержался, руки рванули к лицу:
— Боги, как же это… Тяжело…
Я приблизился еще, пока он не смотрит, а он выдавил, не убирая рук от лица:
— А теперь всё… Только пустота… Только она…
Я был в паре шагов, когда он убрал руки, и, посмотрев на меня, сказал:
— Стойте там, Альнар…
— Манфаэль, это медальон! — прокричал я. — Он заколдован, не поддавайтесь!
Он грустно усмехнулся, посмотрел на медальон в очередной раз, прошептал едва слышно:
— Прости меня, любовь моя… Прости меня, что так долго…
— Манфаэль, — позвал я настойчиво. — Это всё медальон! Ворон…