Сон никак не шел, наконец, я понял почему. Рукой грубо подгреб её к центру кровати так, чтобы не было и намека на какие-либо поползновения с моей стороны, она сделала вид, что не проснулась, но я почувствовал, как вздрогнула в моих руках. Уткнул под неё одеяло как следует, сам помню, как замечательно было спать на жестких кроватях в логове Ворона… А по сравнению с этой, любая кровать жесткая…
Когда проснулся утром с удивлением обнаружил Илис полностью забравшейся на меня, хотел вылезти из под этой теплой грелки, но едва пошевелился, как она сладко потянувшись, открыла глаза в сантиметре от моего лица. С криком, ты чего-о, бросилась на край кровати, как испуганная белка. Я рыкнул злобно:
— Вставать пора!
— Ты зачем меня на себя затащил, насильник?!
— Я? — ошалело воскликнул я.
— Ну, а кто? Всю ночь, наверное, приставал. А я бедная так устала, что даже не проснулась! Ты… Просто… Ух….
Она так мило пыхтела и сопела, изливаясь праведным гневом, что я решил её не переубеждать, сказал игриво:
— Да, так и есть. Всю ночь на мне скакала, как на коне, едва до смерти не загнала… Насытилась, изврашэнка?
— Я? — задохнулась она от негодования.
— Ты-ты, кто ж исчо… Ладно, не пыхти, одевайся, сегодня выезжаем в столицу. Подумай, как преподнести всё случившееся Валету… Подумай хорошенько.
С Графиней мы встретились на площади перед крепостными воротами, там, где люди Жерома успели выстроить виселицы. Народу набежало, чуть ли не весь город. Луд вывел всех схваченных нами с Родгаром пленных, среди которых добавились и простые воры, отбывавшие наказание в темнице, для массовки, наверное…
Все придворные и благородные особы уселись на специально сооруженный постамент. Графиня вышла среди толпы рыцарей и стражей во главе с Лудом. Сделала жест мне подняться и занять место подле неё.
Жером прокричал несвойственным ему громовым голосом:
— Тишина!
Среди простого люда матери сразу стали закрывать руками рты смеющихся детей. Я с брезгливой жалостью подумал, что чернь есть чернь, никогда не устанет радоваться чьей-то казни.
Графиня Анна вся в черном, даже золотые локоны убраны так, чтобы ни один волосок не выглянул из-под платка, поднялась и произнесла громко:
— Эти люди обвиняюсь в убийстве Графа де Литтен. Луд, развяжите рот мужчине, вон тому.
Луд ударил парню под колени и тот рухнул, но стражник не дал упасть, схватив за волосы.
— Ты. Отвечай, кто ты такой?
Парень бледный от ужаса сказал робко:
— Моё имя Тим, ваше сиятельство… Я простой пастух…
Графиня посмотрела пристально, он мелко задрожал, а она произнесла подозрительно:
— Пастух? И как же ты оказался среди убийц?
— Я не знал, ваше сиятельство…
— Ложь! — воскликнула Анна. — Остальные тоже крестьяне?
Луд кивнул быстро:
— Да, ваше сиятельство…
Графиня опустила голову на секунду, а потом я понял, что этих людей ничто уже не спасет.
— Я и мой муж делали для вас всё, так вы отплатили нам? — обратилась она в толпу.
Народ собравшийся на казнь понял, что не на то мероприятие они пришли. Кто-то поспешил удалиться, но Графиня сказала властно:
— Жером, каждый, кто сегодня уйдет отсюда раньше меня, завтра окажется на месте этих висельников…
Крестьяне поспешили вернуться, делая вид, что они и не собирались уходить, так, прогуливаются.
— Мы можем начать, миледи? — спросил Жером.
— Начинайте, — ответила она.
По знаку Луда стражи подняли заключенных на помост и затянули петли у них на шеях. Я видел, что не все люди, которых вывели на казнь даже видели Ворона хотя бы раз, и уж тем более не имеют представления о его злодеяниях. Хотя у них всегда был выбор. Они могли пойти честно трудиться, но кому-то захотелось легкой наживы, кому-то свободы, да, что у годно. Вот только идейных, типа Валета, среди них не много. Плюс, они могли пойти служить мне, но отказались… Я понял, что начинаю искать оправдание тому, что сдал их Графине, прогнал эти мысли, но за происходящим смотреть не захотелось.
— Я, пожалуй, пойду, ваше сиятельство, — шепнул я, — вы не против?
— Против, виконт, — жестко ответила она, добавила, видя вопрос в моих глазах, — останьтесь, это только начало, конец Вам понравится…
Я насторожился, а в голове вдруг всплыло: «…теперь ты знаешь, кто последний висельник…». Я посмотрел на Графиню еще раз, поёжился от этой мысли, нет, не может быть. Я ничего плохого не сделал…