— Старший солдат Эзра Фиш, проследуйте с нами, — раздался сзади серьезный голос. Я аж вздрогнул.
Глава 4
Я медленно повернулся и увидел двух крепких солдат, нарочито расслабленно идущих ко мне. Форма пехотная, но без знаков различия.
— А что случилось? — спросил я, снимая рюкзак. Спокойно повернулся к идущим солдатам спиной и склонился около привязи, ставя рюкзак на землю, чтобы они не видели выбирающегося наружу Тушкана.
— Отнеси письмо в Музей, Герману, — прошептал я питомцу и накрыл его лежавшей рядом дерюгой.
Тушкан зашуршал, удаляясь в сторону ближайшего стога сена, а я повернулся и пошел навстречу солдатам, слегка разведя руки и показывая, что в них ничего нет.
— Что случилось, господа? — улыбнулся я, примериваясь куда мне ударить Девяткой.
— Ничего серьезного, старший солдат Фиш. Тут квартирмейстер просит вас зайти. По поводу вашего жалования, — улыбнулся мне один из НПС.
Врет. Причем не очень умело. Я шагнул к нему поближе. В этот самый момент меня сильно ударили сзади под коленки. Сверху кто–то навалился, подминая, а спокойно подошедшие молодцы дернули меня за руки и нацепили на них холодные, тяжелые, закрученные винтами наручники.
Вы получили дебаф «Связаны руки»
Инвентарь временно заблокирован
— Эй, что происходит?
Мне ничего не ответили и молча потащили в неприметную палатку. Запихнули внутрь и без церемоний усадили на раскладной стул. Я хотел встать, но тут же получил пинок по ноге, прямо по косточке, что над пяткой.
— Сиди смирно.
Я попытался заговорить со стоящими рядом солдатами, но просто получил еще один пинок. Если меня задержали из–за подозрительного поведения, то попытка разобраться в моей личности закончится очень плохо. Может лучше сейчас просто напасть на них? Пока дело не зашло слишком далеко. А что дальше? Они меня вырубят. Потом откачают и по новой. Три раза вырубят и свободен? Нет. Только свяжут покрепче. Хм, может все равно попробовать?
В этот момент в комнату вошли двое. Серьезный седой мужчина и, что было для меня полной неожиданностью, Пастор Кос. Он весело улыбался, разглядывая мою удивлённую физиономию. Накаркал, блин. Седой НПС подошел ближе, взял мое лицо шершавой ладонью, повернул направо, потом налево. Руки у него пахли чесноком.
Маскировка разоблачена!
Текущая внешность: Серый Пароволк
— Очень интересно, — задумчиво сказал НПС, сел за небольшой стол и стал перебирать лежащие перед ним бумаги. — Что ж, господин Пастор Кос, подтверждаю ваши подозрения. Это действительно беглый преступник Серый Пароволк.
— Серега, рад тебя видеть! — с лицом довольного кота сказал Костя. — О! Мне опыт капнул. И деньги. Ничего себе! А ты выгодный. Не смотри на меня таким взглядом. Ты чего? Обиделся что ли? Ну и зря. Давай, признавайся! Обиделся, да? У нас гильдейский квест на ловлю имперских шпионов. Уже двоих поймали. А тут ты опять!
— Иди в пень, — не выдержал я.
— Не дуйся, — все так же улыбался Костя. — Ну поймали, ну расстреляют. Посидишь немного дома, книжку почитаешь, сериальчик посмотришь. Невелика беда.
— Уровень срежут, — заметил я мрачно.
— Ну даже если срежут. Это всего лишь игра, наберешь новый. Будешь потом девчонкам хвастаться, что мол расстреляли тебя. Ладно, ты играй в очень атмосферный квест с названием «Последнее желание перед казнью», а я, пожалуй, пойду. У нас сейчас рейд готовится. Как вся эта заваруха закончится, свистни мне, у меня пара интересных заданий есть, подкину. Тебе понравится. Господин батальон–шеф, приятно было сотрудничать. До встречи, Серег.
Костя встал, подмигнул мне и пошел на выход, но потом остановился:
— И да, Серег, ты уж не свети своим милым зубастым питомцем, если не хочешь, чтоб тебя всё время ловили. Как ты думаешь, много таких зверьков в петах у игроков? Вот то–то. Кстати, симпатичный шрам. Всё, бывай.
— Позвольте представиться, — проводив взглядом Костю, начал седой. — Батальон–шеф особого отдела жандармерии, Филипп Хогвуд. А вы, Серый Пароволк, преступник, убийца, шпион и безумец, — офицер долго молчал и разглядывал бумаги, лежащие на столе. — Знаете, я рад этой встрече. В вашей истории есть несколько белых пятен, которые мне будет интересно узнать.
— Требую считать меня военнопленным, — решил я хоть как–то начать защищаться, — а это значит никаких пыток, голода и прочих издевательств.