— Проваливайте отсюда! — кричала она. — Валите! Оставьте нас в покое!
— Я только хотел помочь, — смущенно отозвался Леннард.
Но женщина больше не замечала его. Она опустилась на колени перед партнером и помогла ему подняться.
— О Боже, Фрэнк! Ты в порядке?
Леннард покачал головой и отвернулся.
— Сукин сын! — крикнул ему вслед парень. — Ходи и оглядывайся! Ты у меня еще попляшешь!
Леннард поднял брошенные пакеты с продуктами и, не оборачиваясь, направился к лифту.
9
— Эй, парни, ну-ка, заткнитесь на секунду! — крикнул Вилли. — Вы это слышите?!
Никто не отреагировал.
— …А потом он как выстрелит в дальний угол, — продолжал Мартин, так бурно жестикулируя, что из его жестяной банки выплеснулось немного пива. — Удар был, как пушечное ядро, мужик! Вот это я понимаю — футбол! Тогда еще KSC[6] была настоящей командой, а не сборищем слюнтяев, как сейчас все эти чернокожие в команде…
— Да заткнись ты уже! — завопил Вилли. Наконец воцарилось молчание и все взгляды устремились на него. Небольшая компания, которая пришла в парк у замка, чтобы насладиться великолепным июньским днем, выпить немного пива и поболтать о футболе, женщинах и будущем, остановилась. Теперь и Бен услышал хор голосов. Невозможно было разобрать, что они кричат.
— Кто-нибудь поджарьте мне свинины! — закричал Вилли, который телосложением и мускулатурой походил на Обеликса и очень гордился своим сходством с этим здоровяком из комиксов. — Опять эти гребаные исламисты!
Действительно, было похоже, что перед зданием Федерального конституционного суда, которое соседствовало с замком, шел митинг. Однако, судя по голосам, протестующих, которые митинговали уже пятый день подряд, осталось не так уж много.
Герд, лучший друг Бена, громко рассмеялся.
— Дальше-то что? Брось! Пусть себе визжат, сколько влезет, им это не поможет. К счастью, в этой стране еще есть пара судей с мозгами.
— Точно, — поддакнул Ханнес, который совсем недавно перебрался с родителями в Карлсруэ и был в компании новичком. Он был родом из Дортмунда, что явственно слышалось в его речи. — Они сами напросились на этот приговор. Что бы они сказали, если всю Анталью застроили бы церквями?
— Они испортят нам весь день своими воплями! — поворчал Вилли.
— Да ладно тебе, Вилли, — сказал Бен. — Давайте просто отойдем подальше в парк, сделаем музыку громче, и мы их больше не услышим.
— Давайте спустимся туда и посмотрим, сколько их там еще, — предложил Мартин. — Позавчера я проезжал мимо на автобусе, и там было не менее двух тысяч.
Бен предпочел бы не обращать внимания на демонстрацию и отправиться прямиком в парк, но остальные согласились с Мартином. Поэтому они сделали небольшой крюк через Замковую площадь. Демонстрация представляла собой довольно жалкое зрелище. От силы сотня молодых людей, большинство из которых были с черными бородами, стояли на площади и скандировали: «Свободу исламу!». Некоторые держали транспаранты, на которых было написано «За свободу вероисповедания в Майзенхайме!», «Германии нужен ислам!», а еще «Конституционный суд = нацисты».
Несколько скучающих полицейских, прислонившись к своим автобусам, следили за происходящим. Немногочисленные туристы, направлявшиеся в замок, почти не обращали на демонстрацию внимания.
— Вы только взгляните на эту жалкую кучку, — засмеялся Мартин. — Им действительно можно посочувствовать!
— Ты спятил? — возмутился Вилли, побагровев от злости. — Эти уроды оскорбляют наш Конституционный суд! Нельзя спускать им это с рук!
— Чертовы террористы, — согласился с ним Ханнес. — Теперь они взорвут какую-нибудь церковь.
— Слушай, остынь! — прикрикнул на него Герд.
Но Вилли не собирался остывать.
— Сейчас я им кое-что скажу! — рявкнул он и решительной походкой направился к протестующим.
— Точняк! — поддакнул Ханнес и последовал за ним.
Герд, самый уравновешенный в компании, тщетно пытался остановить их. Он бросил беспомощный взгляд на Бена. Тот пожал плечами.
— Лучше проследим за ними, чтобы они не натворили дел!
Герд кивнул, и троица двинулась следом за Вилли и Ханнесом.
— Эй, вы, тминоеды! — прорычал Вилли, когда до протестующих оставалось всего несколько шагов. — Убирайтесь отсюда к черту, в пустыню, откуда пришли! Это наша земля!
Несколько демонстрантов смерили его хмурыми взглядами, но продолжили выкрикивать свои лозунги.
— Брось это дерьмо и пойдем отсюда! — крикнул Герд, но Вилли не собирался уходить. Его голова покраснела, точно ее сунули в кипяток. Он ринулся на одного из митингующих, вырвал у него из рук табличку, на которой было написано «Долой нацистский приговор!», и подбросил ее в воздух. Описав дугу, табличка упала плашмя. Хор голосов смолк. На Замковой площади внезапно воцарилась полная тишина. Сотни темных глаз буквально впились в маленькую компанию. Теперь, казалось, даже Вилли понял, что он не Обеликс, а мусульмане перед ним не римляне. Он поднял руки.