— Садитесь, пожалуйста. Я сообщу жене, что вы пришли. Хотите кофе?
— Нет, спасибо, если только стакан воды, — ответила Фаллер.
Кивком головы она дала понять Андреасу, что нужно сделать несколько кадров комнаты перед началом интервью. И обязательно сфотографировать картину (позже в редакции она спросит у искусствоведа, кто ее написал и сколько она стоит).
Вскоре вернулся Бенц с подносом. За ним следовала жена Ева. С ее появлением гостиная неуловимым образом преобразилась, как будто ей до сих пор недоставало чего-то важного. Фаллер знала ее по обложкам журналов и по обширному досье, собранному в редакции, но никогда раньше не видела живьем. И теперь она вдруг поняла, почему Еву Бенц когда-то считали одной из самых красивых женщин в мире. С тех пор как она оставила подиум, прошли годы, но восхищенные взгляды Ева притягивала к себе по-прежнему. Больше всего поражали ее глаза, как два безупречных ярких изумруда, они, казалось, ловили солнечный свет и сияли изнутри. Длинные светлые волосы с рыжеватым оттенком, веснушчатая кожа и простое летнее платье цвета беж были всего лишь рамкой, прелестной в своей безыскусности оправой для этих драгоценностей. Никакого макияжа и украшений, они бы только отвлекали на себя внимание.
Хозяйка улыбнулась, и ее улыбка была как нежное прикосновение руки. Фаллер тоже улыбнулась в ответ, почти против своей воли. Она знала, что и сама выглядит довольно привлекательно с блестящими черными до плеч волосами и большими карими глазами, но на фоне Евы Бенц она казалась невзрачной, как примула рядом с орхидеей. Когда-то она сама мечтала о карьере модели, но ей пришлось довольствоваться титулом «Мисс Экернфёрде». В ней пробудилось знакомое чувство зависти. Она быстро подавила его и схватила протянутую руку Евы Бенц.
— Большое спасибо за то, что позволили нашим читателям заглянуть в вашу личную жизнь!
Ева Бенц застенчиво улыбнулась, словно не могла взять в толк, почему кто-то интересуется ее личной жизнью.
— Почему бы вам не присесть?
Фаллер опустилась на диван и положила перед собой на стол небольшой диктофон. Игра началась. По ее опыту, существовало две категории знаменитостей: «начинающие» и «профессионалы». Те, кто недавно добился богатства и известности, наслаждались вниманием прессы, еще не зная его подводных камней. Они носили кричащую одежду и дорогие украшения, душились тяжелым парфюмом. У них были модные прически и маникюр, они водили машины, на которых обычно ездили только сутенеры, громко и часто смеялись, млели от откровенной лести и вообще считали себя непотопляемыми. Совсем другими были «профессионалы» — политики, высшая аристократия, пожилые, опытные звезды кино и музыки: они следили за каждым своим словом и движением, старались держаться в тени, не выставлять напоказ свое богатство или известность. Они были сдержанными, дружелюбными, внимательными, давали собеседнику почувствовать себя более важной персоной, чем они сами, зная, что таким образом еще больше возвысятся над ним. Они прибегали и к более изощренным уловкам, которые, впрочем, без труда считывала опытная журналистка. Они уважали Фаллер, как уважают кусачую собаку. Хайнер Бенц и его жена, вне всякого сомнения, были профессионалами, поэтому выжать из них что-нибудь интересное для читателей было непростой задачей. Фаллер начала со стандартного вопроса.
— Не расскажете ли нашим читателям, как вы познакомились?
Ева Бенц взглянула мужа, ожидая и уступая ему право ответа, что многое говорило о балансе власти в их семье.
— Это было в Мюнхене, на благотворительном мероприятии, — сказал он. — Я чуть не выронил бокал с шампанским из рук, когда впервые увидел Еву.
Его губы тронула легкая улыбка.
— Была любовь с первого взгляда?
— Для меня — несомненно.
— А для вас? — обратилась Фаллер к Еве Бенц.
— Честно говоря, я поначалу нашла Хайнера скучноватым, — весело прощебетала она.
Ее супруг отреагировал коротким смешком, и Фаллер тоже хихикнула, как бы поддакивая ему:
— Но Хайнер очень настойчивый. Если он чего-то хочет, то рано или поздно получает желаемое. И это произвело на меня впечатление!
Она демонстративно придвинулась ближе к нему и поцеловала в губы. Камера Андреаса несколько раз щелкнула. Не слишком похоже на семейную идиллию. Но обезоруживающая откровенность Евы Бенц не позволяла вбить клин между ними, спровоцировать спор и таким образом сорвать с них маски.