Всегда активная дочь ее поразила неожиданной покорностью.
— Мама, — Маверик нерешительно, совершенно не похоже на нее, приблизилась к кровати и села рядом, позволяя обнять себя. — Мне нужны деньги. Много денег.
— Зачем моей самой младшенькой дочке понадобились деньги? — леди Сэмюэль звонко чмокнула Маверик в нос, которая смешно сморщилась и уже подставила губы для поцелуя.
Она хоть уже и выросла, но ласки матери предпочитала всем прочим и не променяла бы их ни на что.
— Аллистэйр экономит на тебе? — спросила леди Самюэль со смешком. — Не выдает карманных денег на шпильки?
Маверик помолчала, как будто собираясь с мыслями, и выпалила:
— Сегодня в полдень состоится аукцион, мама, и я хочу выкупить Маркуса.
— Это благородный поступок с твоей стороны, — удивившись, рассмеялась леди Сэмюэль. — Но денег я тебе не дам. Сама собираюсь его выкупить, хоть и не видела ни разу.
— Но мама! — задохнулась Маверик от неожиданного признания матери.
— А что? Я совершеннолетняя вдовствующая, абсолютно свободная иная, не состоящая в родстве с преступником. Хороший секс с таким молоденьким альфой мне будет просто показан для поддержания хорошей формы, — продолжила смеяться леди Сэмюэль, — А кто чем не шутит, вдруг смогу родить вам еще братика или сестренку?
— Мама, не говори так, не шути, прошу. Все очень серьезно, — Маверик даже обиделась.
Она пришла с намерением взять у матери денег, чтобы купить себе понравившегося мужчину. Она знала, что возник настоящий ажиотаж, когда объявили об аукционе. Заявок на участие было не менее сотни. Не скрываясь, лорд Харланд, которому удалось избежать наказания ввиду отсутствия явных улик на его причастность к заговору, привез из замка Фредерберг своею единокровную сестру, чтобы через нее участвовать в аукционе.
— А я и не шучу, — совершенно серьезно произнесла женщина. — Я хочу его и буду его иметь, а после покупки буду иметь так, как мне захочется.
Глава 24
Такого в столице не помнили, наверное, со времен основания города. Что там города — возникновения королевства.
В каждом трактире, в каждой лавке и прямо на улице все обсуждали невиданное доселе мероприятие — продажу иного с аукциона, и не простого иного, а альфы.
Столица гудела, полнясь слухами. И теперь, если уж не купить альфу, то посмотреть на насильника омег, как поговаривали, были тысячи. Толпы собирались перед зданием королевского суда, где должен был состояться аукцион.
Король уже в который раз пожалел, что согласился следовать букве закона. Он опасался волнений, даже несмотря на то, что мать его успокаивала, мол, ничего страшного не произойдет, но все же предлагала прибегнуть к хитрости. А короля на всякий случай стягивал военные отряды к зданию суда. Но разгонять оружием горожан не хотелось бы.
К обману обратиться все же пришлось. Простые горожане командира королевского отряда, которого собирались продавать с аукциона, никогда в глаза не лицезрели, только слышали о нем. Именно поэтому к зданию суда привезли тщедушного человечишку, чтобы самые любопытные, оказавшиеся вблизи от входа, увидев, что осужденный ничего из себя не представлял, разошлись как можно скорее и рассказали другим, что смотреть, мол, там не на что. Не альфа, а так, одно название.
А в это же время Маркуса по подземным переходам и лабиринтам тайно доставить на аукцион перед самым его началом.
Мужчину, подслеповато щурящегося от дневного света, немытого, в грязной одежде, заросшего щетиной, стражники грубо втолкнули в зал и сразу же затолкали в клетку для преступников. Честно говоря, после казематов Маркус мало отличался от того мужичка, которого выдали за него.
После темноты подземелья он никак не мог разглядеть ни людей в зале, ни того, что они делают, а после давящей тишины камеры Маркус и расслышал-то не сразу, как королевский обвинитель зачитал приговор, в котором его, Маркуса, обвиняли в государственной измене и изнасиловании члена королевской семьи.
«По иронии судьбы меня второй раз обвиняют в том, что я не только не совершал, но и не помышлял делать», — усмехнулся он и задрал голову к потоку после оглашения приговора, пытаясь скрыть вдруг навернувшиеся слезы.
Умирать не страшно, он много раз смотрел смерти в глаза на той бессмысленной войне, что развязал король соседнего государства, пытаясь оспорить никогда не принадлежавшие ему территории. Страшно другое, даже не страшно, а скорее смешно, что он так и не познал плотскую любовь с иной в полной мере, ради которой столько лет берег себя.
Маркус вздохнул, подождал, пока высохнут слезы, и уже после попытался рассмотреть людей, сидящих в зале. Почему они не расходятся? Чего ждут? Каково же оказалось его изумление, когда он разглядел в толпе несколько знакомых лиц, а среди них свою старшую сестру.