— Господа, — раздался громкий голос, от звука которого Маркус вздрогнул, как от удара бичом, настолько он был неприятен. — После рассмотрения заявок, поданных на аукцион, допущено к участию только десять из них.
Зал недовольно загудел, раздалось несколько ударов молотком, призывающих к тишине.
Когда же она наконец установилась, голос стал перечислять, кто конкретно будет участвовать в мероприятии. Маркус недоуменно посмотрел по сторонам, он ничего не понимал — должен же был состояться суд с обвинениями, протоколами и всей прочей атрибутикой, а потом казнь. А тут какое-то непонятное действо, где он, похоже, его главное лицо. Аукцион.
— Так как это мероприятие закрытое, — продолжал вещать скрипучий противный голос. — Прошу всех остальных, недопущенных к торгам, покинуть зал, а названным лицам или их доверенным представителям получить аукционные карточки. Желательно к объекту торгов не подходить, рассматривать его только издалека, не пытаться заговаривать с ним. Нарушившие это правило, введенное в ранг закона, будут немедленно выведены из зала. Таков приказ короля.
После того как участники аукциона получили свои номера и расселись по залу, как им было удобно, голос начал излагать правила.
Маркус сидел в своей клетке так, что как бы ни крутился, не мог видеть говорившего, а только слышать его пронзительно неприятный голос, да и стражники ему закрывали часть обзора. Не мог же он им сказать: «Подвинься, любезный, мне из-за тебя ничего не видно, что там твориться в зале».
Раздался удар молоточком о деревяшку, и торговля началась. Начали скромно — со ста монет. Цена мгновенно взлетела до тысячи.
«О, как я дорого стою, — ухмыльнулся Маркус. — Неужели эти люди и впрямь полны желания купить меня, государственного преступника?»
Глаза его постепенно привыкли к свету, и он с изумлением рассмотрел в той части зала, что ему была хорошо видна, молоденькую иную, что встретил в замке лорда Харланда. На сей раз на ней была не крестьянская одежда, девушка выглядела как настоящая леди. И она только что повысила цену до полутора тысяч. А затем раздался звонкий голос леди Маверик, ее Маркус тоже стразу узнал, она установила цену до двух тысяч пятисот. Маркуса начал разбирать истерический смех — те, что его обвиняли в якобы совершенном преступлении, лорд Харланд и леди Маверик, пытались его же и купить. Зачем? Убить за то, что он нарушил им все планы? Так его и так казнили бы, вся недолга. И дело с концом. Что-то не сходилось в его умозаключениях.
— Четыре тысячи, — раздался незнакомый низкий голос. Говорящую Маркус не смог рассмотреть, но голос повысил ставку впервые.
— Шесть тысяч, — а этот голос Маркус узнал сразу.
Он принадлежал дочери адвоката его родителей, молодой омеге, с которой он когда-то играл в детстве. Маркус чуть не разрыдался от счастья — его пытаются выкупить родные. Они ему верят и любят, не бросают на произвол судьбы. Слезы опять навернулись на глаза.
— Десять тысяч, — это был совершенно не знакомый Маркусу голос молодой женщины, сидевшей в первом, самом ближнем к клетке, ряду. Она повернулась к нему и, после того как подняла карточку и назвала цену, подмигнула. Маркус улыбнулся ей. А что еще делать? Не стоить же из себя буку? Пусть видят — он не потерял своего бывшего обаяния, хоть и выглядит несколько жутковато. Но если его помыть и побрить…
— Сто тысяч, — назвал очередную ставку низкий голос.
Зал удивленно ахнул. Конечно, по правилам аукциона, можно было так резко повышать цену, это только минимальный шаг определен, а максимальный мог быть любым. Но вот только следующая стоимость не может быть меньше этого шага…
— Сто девяносто, — раздался голос дочери адвоката.
— Половина веса обвиняемого в золотом эквиваленте, — произнес низкий женский голос.
Цена резко пошла вверх, отрезая многим другим участие в торговле.
— Три четверти, — голос дочери адвоката продолжил аукцион.
Маркус расслышал дрожь в ее голосе. Все. Это, пожалуй, было последнее ее повышение ставки. Если сейчас женский бас повысит стоимость Маркуса, то он станет рабом неизвестной ему женщины. Остальные давно уже не участвовали в торгах, а только внимательно следили, кто выиграет этот поединок.
— Сто килограммов чистого золота, — сказал низкий голос напоследок.