— Много текста… Ты не ответил что с Ба Дойтс.
— Неведомый недуг. — Безразлично пожал плечами принц. Аттис слегка побледнел.
— Надеюсь, ты не приложил к этому руку. Власть ослепляет, но… Ты же прошел белый лабиринт. Огонь, воду и медные трубы. Что могло иссушить доброе в твоем сердце?
— Сделаю вид, что не услышал твои необдуманные слова, а то бы пришлось вызвать тебя на поединок.
— Императора может вызвать только император.
Презрительно поморщился Аттис и стремительно вышел.
— У тебя мало времени на раздумья. — Догнал ехидный голос. Красный дракон взлетел на коня, вонзил шпоры, бросив с места в карьер. Отряд поскакал следом. Аттис не оборачивался, лишь гнал лошадь вперед. Ветер выл в ушах, ветки летели в лицо.
Острый ум отчаянно искал выход из безвыходного положения. Но в квадратной комнате нет пятого угла. Ложь Тирис привела в ярость, а злобное лицемерие ее брата — повергло в пучину отчаяния. Кого отдать на алтарь: беззащитную девушку, почти ребенка, пока виновную лишь в том, что нашла приют не в том доме или целый народ? За что страдают невинные? За что уже пострадали? Показательное выступление обезумевшего престолонаследника. Не более. Одна жизнь против сотни тысяч. Бедная принцесса назначена жертвой в черной пьесе родного брата. А он, Аттис эл Садрон — бездушным исполнителем. Совесть, о если б можно заглушить твой крик. Увы. Остается жизнь положить в попытке искупить непрощаемое.
Владыка резко осадил лошадь, так, что сгоряча встала на дыбы. Решение принято. Прямо в седле на колене написал записку.
“Смерти я не допущу в любом случае. Однако в связи с угрозой, предлагаю компромисс. Тирис будет жива, но мертва для престола. Все будет сделано тайно, не хочу порочить девушку публичностью”. По закону Изгоры увечный наследник не может претендовать на трон.
“Требую, чтобы драконы покинули пределы Эглерии. Пришли соглядатая, что сможет освидетельствовать казнь”. Вместо подписи оттиск перстня правителя.
Соглашение жгло раскаленным железом по напряженным нервам. Припомнил слухи о милосердии и кроткой доброте принцессы “Эдельвейс”. Почти месяц тесного общения только укрепили в мысли, что будь все по-прежнему лучшей императрицы не сыскать. Но… и в Эглерии правитель должен быть образцом красоты, ума и добродетели. Жестокая насмешка судьбы. Сможет ли она когда-нибудь простить его? Или хотя бы понять…
***
В палатку изрядно опьяневшего наследника престола Изгоры принесли сокола. К лапе имперского любимца привязан неровный лоскут бумаги. Тор прочел и задумался. Выход из положения не устраивал по многим причинам. Однако оспорить план Аттиса невозможно. Зверь загнанный в угол, может и сам напасть. Как же не хватало рядом хитроумного оруженосца. Хладнокровный, умный и расчетливый он помог бы найти выход из положения. Следовало незамедлительно послать за ним.
Глава 7
Глава 7
Вечер кровавым маревом рождался над столицей Эглерии. Алые прожилки тонкой сетью опутывали чернеющие небеса. Луна тихо шепталась с первой звездой. Черные тени сбегали по улицам, мимо фортификационных сооружений, прочь за городскую стену, через поля к лесу, сливаясь в черную бездну. Вдалеке колышутся размытые силуэты верхушек деревьев. Тяжелый воздух давил на виски. Быть грозе.
Звонкий цокот копыт эхом разносился над каменными плитами внутреннего двора замка Садрон. Движением руки владыка отослал сопровождающих прочь. Сунул покрытые пылью ножны зевающему пажу и через внутренний переход, спустился в казематы. Совесть гнала вперед лучше хлыста. Решетка и толстые оббитые железом двери распахнулись с визгливым скрежетом. Паутина цеплялась на одежду. Спертый воздух, сырые стены и чадящие факелы. Мокрицы и жирные рыжие пауки. В узких подвесных клетках давно забытые охапки прелой соломы, а цепи, которыми узников приковывали к стенам, изрядно заржавели.
Сумрачная обстановка рассчитана окончательно сломить психику заключенных. Путь лежал в укрепленную часть тюрьмы с усиленной охраной. Клетки сменились грязными каменными мешками. В последней камере, за тяжелыми дверями ютилась единственная обитательница королевской темницы. Обычных преступников держали в каменной твердыне за чертой города. Редко кто захаживал в подземелье замка. Еще реже пленяли во дворце.