Хилт, откинувшись на стул, смотрел на стоящего спиной к ним Гильбранда. Неприятный у него взгляд, подумал Зайтцен. Интересно его отношение к Гильбранду. Он его так же ненавидит, как и я?
— Хорошо, — сказал Хилт. — У вас есть основания для недовольства. Давайте думать вместе. Что вы, к примеру, делали бы на нашем месте?
Гильбранд резко обернулся. Он саркастически улыбался.
— Вам нет необходимости трудиться над этой проблемой, господа, можете не напрягать мозги, я уже все обдумал. И не благодарите, не стоит. — Он расхохотался. — Приказываю отправиться в Англию и взять Кейна. Если у вас это не получится, то за вашу жизнь я не дам и ломаного гроша. Все понятно?
— На другое я и не рассчитывал, — сказал Хилт. — Но если представить все трудности, связанные с этим делом! Мне кажется, вы просто недооцениваете таких контрразведчиков, как Кейн и Гелвада.
— Но это ваши заботы. Мне непонятно, почему в связи с этим дуэтом должны возникать какие-то особенные трудности?
Хилт встал. Он засунул руки в карманы и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Через некоторое время он остановился и сказал:
— У них свой, особый метод работы: они избегают стереотипов, не используют известных приемов и почти не повторяются.
— Черт возьми, — сказал Гильбранд, — откуда у англичан появилось воображение?
Он достал из портсигара сигарету и закурил.
— Вы не помните, между прочим, кто такой Ахиллес и что было у него с пяткой? Так вот у каждого человека есть ахиллесова пята. Есть она и у Кейна. Как мне стало известно, заметьте, почему-то мне, а не вам, у Кейна есть женщина — лондонская актриса Валетта Фэлтон. Он довольно часто видится с ней, и, кажется, она ему дорога. Ну, остальное за вами. Впрочем, есть и другие сто способов, — добавил он.
Спустя некоторое время Гильбранд поднялся, с треском захлопнул крышку портсигара.
— Еще увидимся, — сказал он.
Хилт вышел проводить его и вскоре вернулся.
— Не понимаю, почему мы все это выносим? — сказал Зайтцен.
Хилт рассмеялся:
— Да, на это трудно ответить. Мне кажется, что мы похожи на людей, которые пустили тележку с горы и сами уселись в нее. Пустить-то пустили, а остановить уже не в силах.
Зайтцен сказал со вздохом:
— Хоть бы этот проклятый дождь прекратился, я с ума сойду от него.
— Для человека, получившего закалку в гестапо, у тебя стали слабоваты нервы. Смотри, добром это не кончится.
— Что они мне сделают здесь? А ты сам? Это тебе ведь тоже не Бремен.
— По правде, говоря, да. Но все-таки лучше, чем отправиться на восточный фронт. Уж русские там порастрясли бы твои жиры. — Хилт вздохнул. — Так что выхода у нас нет… Хотя…
— Что — хотя? — тихо спросил Зайтцен.
— Есть один выход, — медленно сказал Хилт. — Но мы ведь не можем о нем даже подумать…
Зайтцен ответил:
— Чтобы можно было думать, надо знать о чем. — Наступило молчание. Потом Хилт тихо проговорил:
— Если бы мы поехали в Англию и сдались там, — он нервно рассмеялся. — Боже! У нас было бы что порассказать!
— Да, а потом бы они нас хлопнули, — сказал Зайтцен.
— Это все равно случится рано или поздно… Или они, или Гильбранд… Но тех, кто приходит добровольно, они не уничтожают. Все это, конечно, дикая чушь, но ведь жить-то хочется.
— Я тоже люблю жизнь, — сказал Зайтцен. Он долго и внимательно смотрел на Хилта, потом спросил: — Ты серьезно говорил об этом?
— Почему бы и нет? Нечего себя обманывать. Англичане все равно свое возьмут.
— А с русскими дела и того хуже. Все идет к черту… Дай-ка закурить, Хилт. — Толстые мясистые пальцы Зайтцена дрожали. — Если ты готов, — сказал он немного погодя.
Хилт кивнул.
— Хорошо, — сказал он резко и протянул руку. Зайтцен пожал ее.
— Будем жить, — сказал он… — А сейчас я ложусь спать.
— Я хочу прогуляться перед сном, — сказал Хилт. — Черт с ним, с дождем, мне нужно больше двигаться.
— Хорошо, — сказал Зайтцен. — Спокойной ночи. — Он вышел.
Хилт слышал, как скрипели ступени, когда тот поднимался наверх. Он прошел в переднюю, снял с вешалки плащ и темную шляпу. Открыл дверь, несколько минут смотрел в сырую темноту, с удовольствием вдыхал ночной воздух. Он думал о Зайтцене, об их разговоре. По мокрой аллее он прошел к дороге. Грязь хлюпала под ногами, прилипала к изящным башмакам. По размытой дороге он двинулся в сторону ближайшей деревни, но вскоре повернул назад. На этот раз он подошел к дому со стороны поля. Через мокрый кустарник, с веток которого слетали дождевые капли, он пробрался к задней стороне дома, куда примыкал гараж. Открыв дверь гаража, Хилт вывел машину, стараясь не шуметь. Он взглянул наверх. В окнах комнаты Зайтцена было темно. Хилт сел в машину и неторопливо поехал в сторону Дублина. Проехав так около километра, остановился, в последний раз оглянулся, отметил, что свет по-прежнему горит только в большой комнате на первом этаже, закурил и нажал на акселератор со всей силы.
Через час он стоял на пороге дома, в котором остановился Гильбранд.
Гильбранд улыбнулся, когда Хилт вошел в комнату.
— Я не ожидал тебя так скоро увидеть, Рупрехт, дорога ни к черту, наверное.
— Я иногда люблю трудности, Карл. Иногда стоит их перетерпеть, чтобы потом воспользоваться большими удобствами.
Хилт взял сигару из портсигара, лежащего на столе, и с удовольствием закурил. Он улыбался. Глядя на него, улыбнулся и Гильбранд.
— Рассказывай скорей, с чем ты приехал. Мне не терпится узнать причину такой спешки.
— Я оказался прав, — сказал Хилт. — Зайтцен готов продать свою шкуру англичанам. Он клюнул на нашу приманку. До смерти перепугался во время твоего визита и согласился на мое предложение.
Гильбранд поднял брови.
— Ах, так… Подозрения подтвердились. А все-таки здорово я тебе подыграл сегодня.
— Да, ты рассчитал все правильно, — кивнул Хилт. — Я раскрутил его за каких-то полчаса после твоего отъезда.
Гильбранд стал серьезным. Он встал, подошел к камину, где горел огонь.
— Знаешь, Рупрехт, слишком много наших людей сломались за последнее время, слишком много. Ведь были настоящие работники, проверенные, преданные делу партии, а вот не выдержали, — кто застрелился, кто повесился… Но никто, насколько я знаю, по крайней мере, не скатился еще до предательства.
— И Зайтцен тоже бы сам не решился на это, если бы мы его не подтолкнули, — сказал Рупрехт.
— Какая разница? — пожал плечами Гильбранд. — Важно, что согласился. Как поступим?
— Я сделаю все сам, — сказал Хилт. — Прямо сегодня. Послезавтра я должен быть в Ливерпуле, а там… Я так понимаю, что в Лондоне для меня есть контакт?
— В Лондоне будешь держать связь через номер 308 с одним человеком… Он бывший официант. Кроме того, сейчас я познакомлю тебя с преемником Зайтцена. И поверь мне, это не какой-нибудь эрзац. Можешь его использовать и в Лондоне, и здесь…
— Нет, нет, Карл, — возразил Хилт. — Мне больше никто не нужен. Мне надоело возиться с твоими очередными «находками». Я не тренировочная школа.
— Уверяю тебя, ты будешь еще просить меня, чтобы я тебе отдал его насовсем, — сказал Гильбранд. — Он очень хорошо подготовлен. Я сам следил за ним последние три года. Я готовил его для себя. Он обещает стать первоклассным разведчиком. У него есть одно замечательное качество — он спокойный. И это самое главное. Кроме того, у него хорошее образование, он красивый молодой человек, нравится женщинам.