— А как он к ним относится? — озабоченно спросил Хилт.
— Прохладно, что тоже хорошо. — Хилт скривил губы.
— Тебя послушаешь, так это само совершенство. Ты уж не показывай его никому, а то еще выкрадут твоего красавца, — и пропали тогда три года, а?
— Ладно, ладно, через пару недель ты будешь умолять не забирать его.
— И где же он? Я могу с ним познакомиться?
— Хоть сейчас.
Гильбранд нажал кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась. Вошел молодой человек довольно высокого роста, уверенной и даже грозной походкой. Блондин, светло-голубые глаза, темные брови. Хилт взглянул в глаза вошедшему и понял, что перед ним стоит убийца.
— Рупрехт, я хочу представить тебе Курта Нейлека. Он будет у тебя работать.
— Курт, это твой новый шеф. Рупрехт Хилт, в прошлом командир двадцать четвертого полка СС.
Нейлек вскинул руку в приветствии.
— Хайль Гитлер!
— Хайль!
Они пожали друг другу руки. Гильбранд довольно улыбнулся и заметил:
— Вы будете хорошей парой; твой энтузиазм и энергия, Курт, плюс твой опыт, Рупрехт… Ну что ж, отметим это знакомство.
Он подошел к буфету, достал бутылку шампанского и три бокала, затем разлил шампанское, и они выпили.
Хилт разводил огонь в камине. Когда пламя запылало, он снял ботинки, надел мягкие домашние туфли, потом подошел к шкафчику, вынул бутылку рейнвейнского, налил два бокала.
— Напиток богов, — сказал он и поднял бокал.
— Да, не какой-нибудь уксус, — сказал Нейлек. Хилт снова наполнил бокалы, они выпили еще, поговорили о погоде, о женщинах, потом Хилт спросил:
— Вы готовы нанести прощальный визит нашему приятелю Зайтцену?
Нейлек встал, потянулся:
— Кажется, да, — сказал он. — Считайте, что Зайтцена уже нет.
Валетта Фэлтон наблюдала, как Стенден разливает вино. Ей нравились уверенные движения его красивых рук, отточенность движений. С кушетки, где она сидела, хорошо было видно, какие у него густые светлые волосы. Ей нравилось, как он носит свою одежду. Она познакомилась с ним, когда он был в форме, но и сейчас, в штатском, выглядел мужественным и элегантным. Определенно, он ей нравился, — она окончательно это решила.
Он повернул к ней голову.
— Знаете, — сказал он, — как это ни странно, а в войне есть что-то привлекательное. Я не хочу сказать, конечно, что сама война, но…
Она подняла брови.
— Вы так думаете?
— Я не смогу, пожалуй, точно выразиться, но в атмосфере, которую она создает, есть нечто такое…
Валетта дополнила:
— Вы, очевидно, имеете в виду людей, их отношения. Да, война многих облагораживает, пробуждает в них что-то новое, хорошее… вопреки тем горестям, которые…
Он усмехнулся. Какая у него чудесная мальчишеская улыбка, подумала Валетта.
— Война делает людей более откровенными, возьмите хотя бы нас с вами.
Валетта не могла не рассмеяться. С ним она чувствовала себя очень просто и хорошо всякий раз, как они встречались. Он помогал ей забыть каждодневные заботы и неприятности. Эха потому, решила она, что жизнь он воспринимает как приключение, занимательное веселое приключение.
— Вы уже четвертый раз за вечер произносите это «нас с вами», — сказала она.
— Разве? — спросил Стенден. — Я и не заметил. А в самом деле, возьмите нас с вами. Мы знакомы всего восемь дней, а мне кажется, что целую вечность. О стольком успели переговорить. В мирное время вы бы, наверняка, не обратили на меня внимания. Нам бы просто не о чем было говорить — люди моего типа вне сферы ваших интересов. Собственно, до войны я был совсем другим.
— А каким именно?
— О, ничего интересного, довольно нерешительный, даже малодушный…
— Я вам не верю. Малодушный человек не выдержал бы такой работы.
— О, я попал на нее случайно. Если бы два года назад мне сказал кто-нибудь: «Эдвард, ты будешь десантником», я бы здорово посмеялся.
Валетта сказала серьезно:
— Люди часто сами не знают себя.
— Да, в других разобраться, пожалуй, легче, чем в себе. Если бы меня, например, спросили, какая женщина из всех, кого я встречал в жизни, кажется мне самой хорошей и красивой, я бы не задумываясь, ответил…
Валетта, покраснев, сказала:
— Когда вы должны возвращаться обратно?
— Мой отпуск кончается через четыре дня. Куда нас пошлют, не знаю. Снова начнется жизнь, полная приключений, чему я очень рад. Мне нравится такая работа, когда не знаешь заранее, чего ждать в следующий момент. Да, но я говорил о другом. Я говорил, что вы такая женщина, какой я еще не встречал… И вам это не так уж неприятно было слушать.
— Конечно, нет, — сказала Валетта. — Кому же это может быть неприятно?
— Валетта, — сказал Стенден, — вы самая восхитительная из всех, кого я знаю, вы — чудо. В вас все очень гармонично. Мне нравится ваша внешность, манера говорить, походка. Встречи с вами сделали мой отпуск самым лучшим временем моей жизни.
— Вы смущаете меня. Вы так ведете себя, Эдвард, словно собираетесь сделать мне предложение, — добавила она с неловким смехом.
Стенден сказал:
— Вы угадали. Это удивляет вас?
— О, Боже! — сказала Валетта. — Так быстро? Это просто невозможно!
Она положила руку на его рукав.
— Это невозможно, — повторила она. — Хотя вы мне очень нравитесь, Эдвард.
— Так что у меня нет никаких шансов? Я много думал о вас в эти дни, и мне представлялось, что мы могли бы стать хорошей парой. Я человек достаточно обеспеченный, правда, на войне меня могут убить, но все равно в этом есть смысл.
— Не знаю. Я не хочу замуж.
— Неправда, Валетта, что вы не хотите замуж. Жизнь популярной актрисы в военное время… О, я не сомневаюсь, что, выступая перед солдатами, вы приносите много пользы и все такое. Но истинное ваше призвание — быть женой. Мне почему-то кажется, нет, я просто уверен, что буду хорошим мужем.
— Но думаю, ничего из этого не выйдет, я снова говорю «нет».
Он налил себе вина, потом встал, прошелся по комнате.
— Вы любите кого-нибудь? — спросил он. — Скажите мне… обещаю не убивать своего соперника.
Валетта ответила задумчиво:
— Я не знаю. Пока это доставляет мне больше беспокойства, чем радости. — Она вздохнула. — Насколько было бы легче, Эдвард, любить человека, похожего на вас, — такой солидный господин, мой капитан.
Он пожал плечами.
— Значит, вывод такой: он вам очень нравится, но вы не уверены в нем. Я угадал?
Валетта сказала:
— Вы очень проницательны.
— Это не требует большой проницательности, — сказал Стенден. — Просто я немного знаю жизнь. И мне всегда бывает от души жалко женщин, которые мучаются из-за несовершенства мужчин… Не улыбайтесь. С моей точки зрения, этот человек должен либо вовсе не любить вас, либо что-то от вас скрывать…
— Может, вы и правы, — сказала Валетта.
— И все же вы до конца не уверены, правда? Вы сомневаетесь — любовь ли это?
— Я не убеждена, что знаю точно, что такое любовь. Если это постоянная тревога за кого-то, чувство одиночества в отсутствии этого человека, желание быть все время рядом, помогать ему, ощущение грусти оттого, что так мало знаешь о нем, тогда я люблю.
— Похоже, да, — сказал Стенден. — Какая же он скотина, если заставляет вас переживать.
— Нет, нет, — быстро возразила Валетта. — Он не такой, я точно знаю. С одной стороны, он очень жесткий. Это чувствуется сразу. Но в то же время в нем скрыта большая нежность.
— Жаль, что вы о нем так мало знаете. Кстати, могу я знать, кто он — мой счастливый соперник? Возможно, я его встречал в каком-нибудь клубе.
Наступила пауза.
— Мне нечего таиться, — сказала она. — Его зовут Кейн. Майкл Кейн. Говорит вам это что-нибудь?
— Абсолютно ничего. Но я могу выяснить.
— Это совершенно ни к чему, Эдвард. Хотя порою мне кажется, что я о нем знаю меньше, чем о любом прохожем на улице. Но я полагаюсь на свой инстинкт, а мне он подсказывает, что Кейн заслуживает доверия.