- Я, правда, не слышал, что ты тогда сказал.
Джон не верит ему:
- Я орал, как слон во время гона. Меня не слышал только глухой, - в его голосе звучат обида и недоверие.
Шерлок виновато утыкается взглядом в свои ботинки, а затем с каким-то вызовом вскидывает голову и смотрит на Джона:
- Ты прав, Джон. Я действительно глухой. С детства. Умею говорить, прекрасно читаю по губам и не люблю носить аппараты – от них болит голова. Меня не надо жалеть, я вполне справляюсь с этим, даже на скрипке играю, - говорит он заносчиво. - Я удовлетворил твое любопытство?
Хоть он по-прежнему стоит перед Джоном на коленях, выглядит идеально и недоступно, аристократично и холодно (как это ему удается в такой позе - непонятно), и Джон, хоть и удивлен тем, что узнал, не может сдержать восторга. Умом он понимает, что у самого Шерлока его заболевание не может вызывать ничего, кроме отвращения, но восхищение Джона относится и не к самой болезни, а к Шерлоку с ней.
- Потрясающе! – выдыхает он. – Невероятно!
- Что? – от надменности Шерлока не остается и следа, сейчас он выглядит потерянным и уязвимым. – Что ты говоришь? – он не понимает реакции Джона и это, похоже, его нервирует.
- Я говорю, это здорово, - искренне отвечает Джон. – Никто даже не догадывается, что ты не слышишь. Ты ведешь расследования, помогаешь полиции и ничего не слышишь. Как тебе это удается?
Шерлок пожимает плечами и осторожно перемещается с колен на пятки, а потом и вовсе садится на последнюю ступеньку (брюки намокли и испачкались, но Шерлок все равно интеллигентно поддергивает их), оказываясь очень близко к Джону. Он опять разглядывает Джона, словно видит его впервые, протягивает руку и заботливо стирает кровь со щеки. Его брови страдальчески сдвигаются, словно ему невыносимо видеть побои на лице Джона.
- Тебя нужно привести в человеческий вид, переодеть и согреть, - наконец решительно заявляет он, берет Джона за руку и тянет на себя.
Джон послушно встает и идет за Шерлоком в его квартиру, ни минуты не рефлексируя на тему того, правильно ли поступает.
Джон щурится от яркого света на площадке и моргает, привыкая. Шерлок помогает ему подняться – только сейчас Джон понимает, что сломано, пожалуй, не два ребра, а больше. По высокой лестнице они поднимаются на второй этаж и оказываются в небольшой гостиной с камином. Джон стягивает грязную куртку и осторожно пристраивает ее в угол, чтобы не напачкать. Он оглядывается, отмечая царящие в комнате беспорядок и запустение, такое ощущение, что по ней торнадо прогулялся. И, кажется, Джон знает, что это за торнадо.
- Ты точно не слышишь без аппаратов? – уточняет Джон, когда Шерлок оборачивается к нему, и тот лишь кивает в ответ.
Джон удовлетворенно улыбается – это здорово, на самом деле, потому что рядом с Шерлоком он всегда боится ляпнуть лишнего или проговориться о своих чувствах. Нельзя сказать, что Джон о них не говорил, он о них кричал на всю улицу, но это не считается, потому что Шерлок его не слышал. Ситуация похожа на фальстарт, и Джон не против оказаться на старте вновь.
- Пойду за аптечкой, - говорит Шерлок, и исчезает где-то в недрах квартиры.
Джон оглядывается, отмечая череп на камине, оставленную в кресле скрипку, чучело летучей мыши, свою футболку на диване (сердце делает акробатический кульбит – сохранил, не выбросил!), а потом на кофейном столике видит шприц и свернутый колечком жгут, лежащие в открытой металлической коробочке. Его сердце опять пропускает удар от понимания. Джон сжимает кулаки и стремительно бледнеет – страх за Шерлока заполняет его почти мгновенно. Все же интуиция не подвела, Шерлоку действительно плохо, и Джон в этом виноват. В этот момент появляется Шерлок, все еще в пальто, покрытом капельками растаявшего снега, который мгновенно вникает в ситуацию и морщится, словно от зубной боли.
- Ох, нет, не так, - поспешно говорит он, сдвигая коробочку в сторону и выкладывая на столик аптечку. – Я не сорвался, - говорит он, - чуть не сорвался, - поправляется тихо. – Я не слышал, как ты звонил, правда, я просто пошел за дозой, когда наткнулся на тебя. Мне было плохо, я думал, что ты и та девушка состоите в отношениях, и с ума сходил от этой мысли. Я должен был забыть… - Шерлок не договаривает, но Джон и так понимает, о ком идет речь. – И я, кажется, готов был вернуться в прошлое… - он хмурится и отворачивается.
Шерлок сбрасывает пальто на пол, нервно двигается, стараясь занять руки перекладыванием ваты и бинтов, и не смотрит на Джона. Это и хорошо, Джону есть, что сказать не для того, чтобы его услышали, а чтобы облегчить свое сердце.
- Дурак, - говорит Джон, следя за мечущимися руками Шерлока, - ты гениальный дурак, Шерлок. И я дурак, никогда себе не прощу. Я, знаешь ли, люблю тебя, и мне плевать, как ты сам относишься ко мне. Можешь меня ненавидеть, но я больше не позволю тебе совершать глупости. Мне не плевать, как ты относишься к себе. Больше никаких наркотиков. Будешь у меня питаться три раза в день и по вечерам гулять на свежем воздухе, я тебе обещаю… - Джон не договаривает, потому что чувствует, что может сорваться в позорнейший плач, поспешно вытирает все же выступившие слезы, пока Шерлок не смотрит на него, и осторожно закрывает коробочку со шприцом, размышляя, куда бы ее спровадить навсегда.
Шерлок не реагирует на поползновения Джона в отношении коробочки, заканчивает расставлять на столе склянки и мази и поворачивается к нему. Он осторожно усаживает Джона в кресло, двумя руками поворачивает его лицо из стороны в сторону, рассматривая увечья, полученные от скинхедов.
- Ты обязательно расскажешь, во что опять вляпался без меня, - сердито говорит он и, не ожидая согласия Джона, начинает аккуратно стирать мягкой губкой с лица кровь и грязь.
Пальцы Шерлока тонкие и нервные, а еще заботливые и прохладные, он едва касается ран Джона, обрабатывая их дезинфицирующей жидкостью, нанося заживляющую мазь, наклеивая пластырь. Иногда он дует на обрабатываемую поверхность, чтобы не щипало, и тогда Джон выпадает из реальности, вспоминая их первую ссору, после которой вот точно так же он сам оказывал Шерлоку медицинскую помощь. В эти моменты Джон дуреет от близости Шерлока, украдкой вдыхая его запах, стараясь удержать его в памяти и заставить сердце не биться в таком сумасшедшем темпе. Шерлок заканчивает с лицом Джона и с коротким смешком тихо произносит:
- Отомри.
Джон смущается и громко дышит. Шерлок деловито складывает обратно аптечку, а Джон понимает, что наступила та самая неловкая пауза, когда надо уходить. Джону ужасно не хочется оставлять Шерлока и эту уютную, несмотря на погром, гостиную. Второе кресло у камина выглядит исключительно привлекательно, но кто такой Джон Ватсон, чтобы навязываться. У него не осталось ни одного повода, чтобы задержаться на Бейкер-стрит еще хоть на мгновение. Даже ребра ведут себя прилично, давая понять, что не сломаны. Джон заставляет себя подняться и с фальшивой улыбкой произносит, глядя в глаза Шерлока, который перестает возиться с аптечкой и опять непонятно смотрит на него:
- Ну что ж, мне пора.
Шерлок молчит, и Джон делает первый, самый трудный шаг в сторону выхода. Сердце разрывается, но второй шаг дается гораздо легче. Он поплачет потом, когда останется один, снег скроет слезы и остудит пылающие щеки.
Джон протягивает руку к грязной куртке, бесформенной кучей уродующей угол, и неожиданно чувствует на плечах сильные руки Шерлока. Они удерживают его на месте, а потом разворачивают на сто восемьдесят градусов. Их лица оказываются в непозволительной близости друг от друга, и Джон вдруг замечает, что на самом деле глаза Шерлока цвета морской воды. Шерлок смотрит на Джона и широко улыбается, напоминая озорного мальчишку. Он никогда еще не улыбался Джону так открыто, и Джон сомневается, что он вообще хоть кому-то так улыбался. Джон удивленно смотрит на него, ничего не понимая, а Шерлок притягивает его к себе, крепко обнимает и, не отпуская, шепчет в макушку:
- Ты идиот, Джон! Ты идиот! Господи, да я тоже люблю тебя! Люблю с того самого мгновения, как увидел в окно вашего кафе, когда проходил мимо. Я не смог уйти и стоял, наверное, с полчаса, пока не решился зайти внутрь. Я наблюдал за тобой, следил, любовался, наслаждался – боже, да я помешался на тебе! Как ты мог подумать, что я тебя ненавижу… Бред какой! Просто я… - Шерлок судорожно вздыхает, сжимает Джона еще сильнее, отчего у Джона от счастья едва сердце из груди не выпрыгивает, так хорошо ему слышать то, что говорит Шерлок. А Шерлок и не думает затыкаться, он продолжает шептать свой монолог в макушку Джона: - Я, наверное, просто неправильный. Не имею ни малейшего понятия о том, как показать человеку свою в нем заинтересованность. Эмоции, отношения – я теряюсь в этих сферах. Кроме того, у меня уже был неприятный опыт, - Шерлок говорит торопливо, словно боится что-то забыть сказать. - Я был увлечен и думал, что это взаимно, но моя глухота… Тот человек… Он ушел. Я понял, что ущербный, никому не нужен, и поэтому я боялся показать тебе, как ты мне нравишься. Я не хотел, чтобы ты тоже оттолкнул меня. Мне казалось, что даже дружбы хватит для счастья. Я такой идиот, - признается Шерлок. - Прости. И за ревность тоже. Я правда люблю тебя, Джон. Тоже люблю.