Ферц вздохнул:
— Но если у господина Эфиппигера совесть — это всего лишь чувство легкого неудобства, легко заглушаемое чувством глубокого удовлетворения от весомой пачки купонов, то у господина младшего интенданта совесть овеществилась и приняла вид крепкого молодца с тяжелыми сапогами. И если у господина Эфиппигера совесть приучена лишь что-то там неразборчиво шептать ему на ухо во сне, то у господина младшего интенданта совесть приучена крепко его обрабатывать все теми же тяжелыми сапогами по ребрам, по ребрам. В результате, измученный муками совести господин младший интендант пишет покаянное письмо в ближайший отдел контрразведки и просит принять все меры, чтобы и у господина Эфиппингера совесть не только заговорила в полный голос, но и обзавелась чем-то более действенным — ну, там, железной палкой, например…
Уголки губ копхунда растянулись, обнажив желтоватые клыки.
— Понимает, — с удовлетворением отметил господин крюс кафер. — Одобряет.
Эпиффингер выхватил нож и ударил. Ферц отклонился ровно настолько, чтобы широкое лезвие скользнуло по предплечью и вонзилось в переборку. Мгновенный ответ, но кортик зажало между пластинами бронежилета. Эпиффингер осклабился, шевельнулся, ломая острие.
— Ты мертв, солдат, — предупредил Ферц.
Эпиффингер ухватился за край стола, голова запрокинулась, и на шее раскрылся идеально прямой разрез, как будто еще один зев, откуда вниз обрушился густой поток крови.
Крупные капли упали на морду было задремавшего копхунда. Тот открыл глаза, слизнул их языком, вытянул башку и принялся лакать из кровавой лужи.
Ферц с сожалением осмотрел испорченный кортик. Со ломанным лезвием он теперь никуда не годился, но выброси его и придется ходить с пустыми ножнами, нарушая уставные требования. А когда еще сволочь господин интендант сподобится выдать замену?
— Ну, ты здесь приберешься, — сказал Ферц копхунду. Тот в ответ грозно взрыкнул и ухватил тело за голень.
Смотреть на процесс питания твари не хотелось, и Ферц выбрался на палубу. Закутанный в одеяло вестовой сидел на корме и наблюдал как суденышко пробирается между покатыми стенами бортов дасбутов.
Громадный залив, что глубоко врезался в тело туска, теперь оказался забит кораблями. Зона перегиба, где мировой поток Блошланга вновь возвращался в тело Флакша, вонзаясь в материковую плиту, чтобы затем растечься по бесконечной поверхности, во всех лоциях определялась как наиболее опасная для судоходства из-за непредсказуемости гравитационных градиентов. Достаточно посмотреть на то, что здесь творилось с сушей, чтобы стараться избегать без крайней нужды заходить в здешние воды.
— Неплохое местечко, — сказал Ферц.
От неожиданности вестовой вскочил, путаясь в отдеяле:
— Так точно, господин крюс кафер.
— А знаешь, солдат, сейчас достаточно небольшого заряда, чтобы лишить Дансельрех части его флота?
— Так точно… То есть, никак нет, не знаю, господин крюс кафер.
— Ты чего орешь, как на параде? — поморщился Ферц. — И какого нас сюда всех занесло?
— Вооруженный мятеж воспитуемых, господин крюс кафер, — осмелился предположить вестовой. — Поганые выродки растоптали оказанное им доверие и милосердие…
Ферц поморщился.
— Ты, солдат, я гляжу, совсем очумел после купания. Чтобы два флота сосредоточили в здешнем мелководье ради кучки выродков со содранной кожей? Не вздумай об этом прошептать какому-нибудь моряку, солдат.
— Я слышал… — неуверенно начал вестовой.
— Ну?
— Ходят слухи, что материковые выродки прокопали ход с той стороны мира, господин крюс кафер.
Ферц поперхнулся, закашлялся, застучал себя в грудь кулаком.
— Прокопали… — сипел он и снова закашлялся.
— Так точно, господин крюс кафер, прокопали могучими горнопроходческими машинами, секрет которых коварно украли у лучших умов Дансельреха. Но чудовищный план оказался раскрыт, и сейчас два флота Дансельреха готовятся нанести последний удар бронированным кулаком по ползучей гадине материковых выродков.
— Кехертфлакш, — простонал, давясь от смеха, Ферц. — Тебе, солдат, только в флотской самодеятельности выступать придурком разговорного жанра, — но тут же стал серьезным, посуровел, шагнул к вестовому, ухватил за грудки, приподнял над палубой и прошипел в испуганное лицо:
— Кто сказал? Где сказал? Когда сказал?
— Писарь… секретного… отдела… — прохрипел вестовой.
Ферц отпустил вестового, и тот упал — ноги не держали. Господин крюс кафер закурил и облокотился на поручень, наблюдая как катер, вывернув из лабиринта бледных туш, прямым ходом направляется к флагманскому дасбуту, который айсбергом возвышался над окружавшими его лодками.
— Эй, солдат, — позвал Ферц.
— Слушаю, господин крюс кафер, — сипло ответил вестовой.
— Приказываю тебе подробно написать о ваших разговорах с писарем секретного отдела, вспомнить — где и когда они происходили, кто выступал их зачинщиком…
— Он, господин крюс кафер, он…
— …в каких выражениях говорилось о непобедимости материковых выродков и как принижалась несокрушимая мощь флота Дансельреха…
— Так точно, господин крюс кафер, говорилось…
— …кто из среднего офицерского состава присутствовал на этих беседах, а так же свои соображения — кто из высшего офицерского звена мог негласно их провоцировать…
— Простите, господин крюс кафер, но… Что значит — негласно… про-во-ци-ро-вать… Я не совсем понял, господин крюс кафер.
— Это значит — быть замешанным в заговоре против Дансельреха, — отчеканил Ферц, повернувшись к вестовому.
От ужаса у того в глазах, наконец-то, возник проблеск понимания:
— Так точно, господин крюс кафер!
— И теперь полностью от тебя зависит, солдат, — удастся ли пресечь заговор, отрезать ядовитой змее голову и растоптать кованным сапогом ее коварное тело.
Совсем я его запугал, решил Ферц. Как бы он и вправду чего не учудил. Например, решил бы пристрелить меня… Ферц снова отвернулся от вестового и покрепче ухватился за поручни. Нет, такой не решится… Такой по прибытии тут же усядется за вдохновенный донос, потея и портя воздух от усердия. Или побежит к своему куратору, докладывать как господин крюс кафер из соперничающей конторы пытался перевербовать господина вестового, и что господин вестовой для вида согласился, но сам тут же примчался сюда и надеется, что сможет оказаться еще полезней как двойной агент…
— Не вздумай своему слухачу на ушко шептать, солдат, — сурово бросил через плечо господин крюс кафер. — У меня руки длинные. Из-под воды достану и кожу на ремни пущу, понял?
— Так точно, господин крюс кафер, понял!
Катер направился не к носовой рубке, а развернулся и двинулся вдоль флагманского дасбута к корме, где и ошвартовался. Ферц вслед за вестовым поднялся на палубу и спустился в люк.
Жизнь внутри кипела. По отсекам носились сосредоточенные адъютанты в парадной форме и с папками подмышками, суетились вестовые, разыскивая по каютам мирно храпящих господ офицеров, а злобные псы-ординарцы отбивали кулаками их попытки нарушить сон своих командиров.
По такому случаю люки между отсеками оставались распахнутыми, но моряки, озверевшие от пустопорожней, по их мнению, суеты, все равно каждый раз дергали кремальеры, герметизируя отсеки.
Ферц шел за вестовым, пока они не уперлись в один из таких запертых люков. Перед ним переминался адъютант в отутюженной форме, шитой золотом, увешанной чуть ли не до пупка какими-то юбилейными значками. Он колотил кулаком по металлокерамике, бестолково дергал за ручку, вертел головой, выискивая подмогу.
Вестовой кинулся открывать, но Ферц пригвоздил его к месту железной хваткой за плечо.
— Эй… Как тебя… — адъютант изображал потуги памяти, из которой силился извлечь столь незначительное звание Ферца. — Кафер… Да, кафер, немедленно открыть дверь!
Ферц состроил рожу потупее и осмотрелся, вытирая тыльной стороной ладони слюни с подбородка: