— Изорвали мне, изрезали всю одежду!.. Я же не дочка миллионера, чтоб на это махнуть рукой.
Нестеров улыбнулся:
— Главное, что сама цела! А одежда… Спросим с них и за одежду! — он все еще держал на мушке доктора Блоха и сказал повеселевшим голосом: — Ну, что же ты стоишь, Блох?
Тот развел руками:
— А что мне делать? Не я тут командую парадом…
— Это точно! — кивнул Нестеров. — Раздевайся…
— Как раздеваться? — не понял Блох. — В каком смысле?..
— В самом прямом. Одежду сбрасывай…
— Одежду? — Блох покосился на Иванова, будто спрашивал совета — как поступить.
Но Иванов молча пожал плечами.
Нестеров подсказывал:
— Сначала скинь халат, потом рубашку с майкой. До пояса раздевайся…
— Зачем? — медлил Блох.
— Оперировать тебя будем. Почки вырезать… А этот — Йыги — наградил же Бог фамилией! — отвезет товар в пункт назначения? Где он? В Прибалтике?.. И заплатит по обычной таксе… — Владимир перевел пистолет на Иванова. — А ты, Сан Саныч, раствор-то готовь! И сейчас оперировать будешь…
Иванов мрачно усмехнулся и опять взялся за склянки.
— Саша!.. — всполошенно позвал его Блох. — Ты что? Будешь меня оперировать?
Глаза Иванова налились кровью:
— А почему бы и нет?.. Ты же видишь, что не я теперь тут командую парадом…
— Но ведь меня… меня оперировать, — не соглашался с ситуацией Блох.
— А у тебя что? Какие-нибудь особенные органы? Они какие-нибудь не такие?
Йыги, которого едва можно было понять из-за акцента, вставил:
— Не славянского происхождения!..
Иванов взорвался:
— Йыги! Говори по-русски!..
Но тот обиделся и надолго замолчал.
Блох стоял обреченно опустив руки.
Владимир сказал:
— Напрасно ты так пугаешься, Блох. Операция пройдет успешно. При такой аппаратуре, с таким умелым хирургом!.. Да и наркоз мы тебе сделаем хороший — я думаю, в этом доме найдется деревянный молоток потяжелее…
— Для наркоза? — уточнил Блох.
— Конечно! Ты же помнишь, наверное, из курса истории медицины, что в старые времена только так и отключали пациентов…
Блох как будто перестал бояться пистолета:
— Я отказываюсь оперироваться.
— Почему?
— Потому что ты, Нестеров, с ума сошел.
— Я сошел с ума? — недобро улыбнулся Владимир. — Я не ослышался?.. Или это вы все с ума посходили?
— У меня здоровые почки, — сказал Блох.
— И у меня почки здоровые, — заметил Нестеров. — Но между тем они вам понадобились… И вообще! Хватит резину тянуть! Или ты раздеваешься, Блох, и ложишься на стол, или ты труп — уже через минуту, — Нестеров взглянул на часы. — Время пошло…
— Саша… — Блох смотрел на Иванова.
Тот отвернулся:
— Раздевайся, Давид. Ты же видишь, он не в себе!.. Он же нас всех перестреляет!..
Блох взглянул на Нестерова:
— Какие гарантии?
— Гарантии чего? — не понял Нестеров; он многозначительно поглядывал на циферблат.
— Безумие какое-то! — Покрутил одуревшей головой Блох. — Жить я буду?..
— Эти гарантии не я буду давать. Твоя жизнь в руках у Иванова… А со своей стороны могу обещать, что мы с Маргаритой удовлетворимся одной почкой. К примеру, — правой. Правда, Маргарита?
Девушка отозвалась из-за его спины:
— У меня они хотели вырезать все.
— Нет. Все мы вырезать не будем, — решил Нестеров. — Нужно же что-то оставить и для правосудия!.. Мы будем действовать по методу гомеопатии: лечить подобное подобным.
Фаина не выдержала:
— Сан Саныч! Давид! Что происходит? Почему этот… человек командует здесь?..
— Минута кончилась! — Нестеров вытянул вперед руку с пистолетом.
Фаина сразу замолчала, а Блох принялся лихорадочно стаскивать с себя халат.
Фаина нервно засмеялась:
— Блох! Ты что?! Действительно, ляжешь на стол?..
Тот огрызнулся:
— А как ты поступила бы на моем месте?
Фаина перестала смеяться:
— Он не будет стрелять. Он же гуманист. Он пугает нас только. И смеется над нами…
— Именно на это мне остается надеяться — что дальше смеха дело не пойдет.
Фаина продолжала:
— Он даже ранить меня не посмел! Одумайтесь!.. Этот Нестеров… он же — травоядный! Ему в человека выстрелить — большой барьер переступить. Не бойтесь его, он сам нас боится.
Вне всяких сомнений, Фаина Куртизанова была смелая женщина. И вообще, женщины, — давно замечено — в экстремальных ситуациях часто ведут себя смелее мужчин. Некоторые психологи объясняют эту смелость, даже отчаянность, некоей примитивностью женского мышления, недоразвитием фантазии; не так много страхов может нафантазировать себе женщина, как мужчина…