Кандалы заполняли пространство, незримые мягкие цепи. Они сковывали не движения, а разум. Ее называли глупой, ей вечно указывали на недостойное поведение, заставляли быть тем, кем она не желала. На пределе стресса она вдруг поняла, кого ненавидит больше всего. И пурпурная осень миров настала под взмахом лезвия. Вот и точка невозвращения — обратно после такого не вырваться никому.
Барбара сжала зубы, но лишь на миг. Губительное веселье накатывало на нее волнами сумасшествия. Она практически танцевала, скользя по улицам. Он вышла из-под контроля и словно искала встречи с кем-то. С кем?
О нет, не с Джимом, каждое воспоминание о котором вызывало только отвращение. Этот жалкий самопровозглашенный герой черного города не имел права так поступать с ней. Но если бы не он, жизнь не столкнула бы Барбару с тем, с кем она ныне искала встречи, бессистемно бороздя улицы и проулки. Некое ненормальное чутье подсказывало ей: этот день особенный, он принадлежит ей, каждый час и минута, что погружали Готэм в смятение и панику. И такие, как она, всходили на трон, уже не прячась. Такие, как она.
Убийца. Стала по вине «огра», но тот являлся лишь бледной тенью по сравнению с первопричиной… Зсазс. Виктор Зсасз. С него все началось! Только с него! Он сторожил заложницу у Дона Фальконе, он угрожал ей. Она до сих пор содрогалась от того, как Зсасз обещал расправиться с ней, если бы босс приказал. Шипящий низкий голос с упоением вещал: «Ты станешь еще одной „зарубочкой“».
Барбара четко помнила, как убийца жадно тянул воздух, точно облизывался на нее, как хищник на добычу. Затем Виктор показывал левое предплечье, вдоль и поперек испещренное ровными рядами коротких шрамов, за каждым из которых стояла чья-то жизнь. Тогда Барбара цепенела от ужаса, теперь сама сделалась частью этого зла. И вдруг осознала, что желает еще одной встречи с Зсасзом, дабы сказать ему: он прав.
Прав в том, что мир заполнен зомби, которых остается только убивать. Тогда она не уловила, с каким неоднозначным интересом мужчина рассматривает ее. Теперь… Все изменилось.
Тогда, еще давно, уже больше года назад, Джим ворвался в особняк мафиози, и сумел договориться с Доном Фальконе, спасти Барбару. Тогда еще она никого не убивала. Джим, все Джим. Джеймс Гордон герой, он всех спасает. И не помнит, из-за кого все оказываются втянуты в игру самых опасных акул Готэма.
Зсасз тогда остался разочарован, он жаждал новой крови, еще одной «зарубочки». Но все же он получил свое — навечно врезался в память перепуганной девушки. И с того самого дня мерещился ей повсюду, как внутренний голос, отдавал приказы. Несомненно, это его призрак повелел впервые убить, а вовсе не бесталанная грубая манипуляция «огра».
А начинается все с малого: после происшествия с мафиози Барбара попросила Джима отлучиться из Готэма, поехать к родителям, чтобы снять стресс, чтобы забыть это черное средоточие пустоты и жажды убийства. Это выбритое лицо и череп с глазами без ресниц и бровей — точно образ самой смерти разгуливал по черному городу, нося вместо косы пару пистолетов.
С того дня девушка нигде она находила покоя. Родителям она тогда ничего не сказала, да они бы и не услышали. Барбара почему-то была в этом уверена. Эти два сухих старика, которые чрезвычайно аристократически держали чашки из тонкого фарфора. Они спрашивали отстраненно, все ли с ней хорошо. На такой вопрос необходимо отвечать: «Да, конечно» — и ничего другого. Ненависть! Только ненависть венчала их память.
С того самого похищения Зсасзом все полетело под откос, вся любовь Джима. Она ему не звонила какое-то время, да и он не спешил ее разыскивать. Дела-дела, спасение Готэма от преступности. А Барбара словно намеренно пряталась от него, не желая ни с кем общаться. И от того образ Зсасз только плотнее врезался в ее память. Он чудился во снах, порой крайне ужасных, а иногда крайне неприличных, что одновременно пугало, подпитывая отвращение к себе, и манило. И как предвестник будущего убийства часто являлась в видениях кровь. Неизменно сопровождал ее нож, хотя в реальности Зсасз угрожал ей пистолетами, когда настиг в поезде. Она помнила удар головой о стену, очнулась уже у Дона Фальконе. Вот и все, ничего необычного. Другая бы радовалась, что ее спас Джеймс Гордон — надежда готэмской полиции. Но что-то сломалось в ней, переключилось. Все предметы начали обретать новые мистические значения. Она не испытывала больше радости до того дня, пока сама не пролила кровь.
И с тех пор буквально ликовала. Если бы еще ее не запирали. Но теперь никто не имел власти остановить ее. Она без цели и направления искала того, кто пугал ее, кто манил. В этом огромном скоплении людей легко затеряться, но легко и столкнуться с тем, кого стремишься обнаружить. Если это судьба, если это предназначение. Холодная сталь ножа в руках, режущая горячую трепещущую плоть — вот ее предназначение, как и Зсасза.
Джим ведь тоже привлек Барбару легким испугом перед ним, своим военным прошлым и тем, что умел убивать. Разница только в том, что делал это во имя закона. Раньше Барбаре казалось, что ей нравятся мужчины, которые способы защитить, сильные и, может, немного подавляющие. Теперь же она осознала, что всегда любила тех, кто ее пугает, вводит в оцепенение.
Именно это свело ее с «огром», который желал сделать больно Джиму. Но маньяк и не догадывался, что к тому времени у Барбары вместо сердца оставалась лишь зола. Джим ушел от нее к другой, проклятой бывшей докторше из Аркхема, которая перешла к нему на работу в полицию. Как это случилось? Как? Может, Барбара сама его отпустила?
Она прокручивал в голове все с того дня: ей мерещился Зсасз. Она решила сбежать. Да, именно сбежать. Сначала пожила у родителей, но там даже стены давили. Потом вернулась на какое-то время к своей давней бывшей любовнице — детективу Монтойе. Последняя рассталась с ней, говоря: «Вместе мы ядовиты». Отчасти она была права, ведь за тот год, который девушки еще до знакомства с Джимом были вместе, они перепробовали все возможные наркотики и чуть не спились. Потом обе остановились, разбежались, едва ни дойдя до точки невозвращения. И при окончательном расставании Барбара поняла, что ядовита именно она.
В ней всегда жило безумие, в ней всегда рвался монстр, которого родители спрятали под внешностью миленькой девушки, обвешали рюшами и лентами. Зверь рычал и рвался из клетки. И Зсасз напугал на самом деле лишь тем, что увидел этого монстра, приоткрыл завесу. А «огр» окончательно сломал решетки. Но он был мертв, а Джима Барбара потеряла навеки, утопила любовь в ненависти и вражде. Они очутились по разные стороны закона.
И теперь казалось, что единственный человек способный ее понять — это как раз Виктор Зсасз, первопричина ее помешательства, начало ее освобождения. Его образ все еще преследовал Барбару, но ныне мучил ожиданием встречи. Она уже не боялась. Безумным нечего опасаться, для них даже смерть не более реальна, чем галактика Туманность Андромеды.
Барбара подошла к витрине магазина телевизоров. Так и есть — уже по всем каналами передавали о громком нападении. Девушка злорадно ухмыльнулась, представляя, в каком замешательстве пребывает Джим. Отныне он был обречен пройти те же круги ада, что Барбара, когда постепенно рассыпалась гербарием ее жизнь. И вот из хрупкого сгоревшего цветка выпростал все сжигающие крылья феникс, вольный творить все, что ему заблагорассудится.