Она помогла ему. Будь я проклят, она ему помогла! Я обмозговываю эту мысль, когда ко мне присоединяются Жук с Роуч.
Толпа начинает глумиться, ей становится скучно.
— Смерть предателю расы! Убить их! Убить их! Убить! — скандируют они.
Себастьян откашливается, делает шаг вперед и зачитывает вслух свиток.
— За преступления расовой скверны, за то, что вступил в неподобающие отношения с Дарклингом, я приговариваю Томаса Шрива к смерти через распятие.
В толпе раздались крики ликования.
— За преступления расовой скверны, за то, что вступила в неподобающие отношения с человеком, я приговариваю тебя, Яна Марвик, к смерти через распятие.
Охранники Легиона издают гневные крики, больше напоминающие завывание волков. Сигур поднимает руку, заставив их немедленно заткнуться.
Яна Марвик? Она, что, родственница Сигуру? А я и не знал, что у него были родственники, думал они все погибли во время войны.
— По обвинению в укрывательстве двух беглецов от Соединенных Штатов Стражей, я приговариваю Фрэнка Шрива к смерти через распятие.
Моё внимание привлекает движение на стене. Какое-то изменение, внезапная тишина, и на стене появляются десятки охранников Легиона в черных развивающихся одеждах, их темные глаза сверкают в тусклом солнечном свете. Все внимание обращено на них. Один за другим Легионеры поворачиваются к нам спиной.
— Чего они делают? — шепчет Жук.
— Думаю, это протест. Они отказываются смотреть казнь, — говорю я. Может у Пуриана Роуза есть власть, чтобы казнить нас, но он не может заставить смотреть нас на казнь. Это маленький клочок свободы, который у нас остался.
Три креста лебедками поднимают в вертикальное положение, и крики заполоняют воздух. Дедушка Тома, к счастью, уже без сознания от шока, но два других пленника, по-прежнему, в состояние боевой готовности, продолжая смотреть на толпу. Кровь сочиться из пригвожденных запястий Тома по его телу, в то время как чувствительная кожа Яны начинает потрескивать и шипеть, благодаря токсичному эффекту от акации. Языки пламени начинают лизать её растрескивающиеся тело, ползя вверх по ногам.
— Демон! — кричит кто-то на неё. Мне кажется, это Грегори.
Я не могу себе представить, как это быть распятым на кресте, уставившись на море, смотрящих на тебя лиц, пока ты медленно задыхаешься, совсем один…
Огонь быстро распространяется, охватывая Янино тело, но она не кричит, она не издает, ни единого звука. Она просто поворачивает голову, чтобы взглянуть на Тома, по её еще не поглотил огонь. Он смотрит на неё столько, сколько может, прежде чем проглотить пилюлю. Не слишком рано, потому как огонь уже распространился на весь крест.
Толпа весело улюлюкает, пока влюбленные горят.
— Единая раса под Его Всесилием! — распевают они.
Глаза Натали встречаются с моими, когда на сцене, позади неё в небо поднимаются красное пламя и черные клубы дыма.
Себастьян уводит Натали со сцены и передает её в руки другому охраннику, здоровенному мужику в черном со сломанным носом и тремя царапинами на шее. Её ведут к Окраине города, подальше от толпы. Дей следует за Натали.
Роуч поворачивается к нам.
- Проваливайте отсюда, парни.
Нам не нужно повторять дважды — мы пробираемся сквозь толпу и оказываемся на Окраине города. Я сразу же прикуриваю сигарету и отдаю её Жуку.
— Сожалею о Томе, — говорю я.
Жук делает затяжку. Единственное, что я вижу, это ярость в его глазах, а потом он отпускает одну из своих тирад.
- Всё, что сделал Пуриан Роуз — дал нам еще одного мученика. Смерть Тома не будет напрасной.
— Ты ведь не можешь говорить это на полном серьезе. Он был твоим другом.
— Он был борцом за свободу, он хотел бы умереть за дело, если бы оно помогло нам, а так и будет.
Я пропускаю пятерню через свои волосы. Сейчас не время с ним спорить. Мы поворачиваем, и встречаемся лицом к лицу с Натали и Дей, несколькими охранниками Стражами и Ищейкой — человеком в черном с оцарапанной шеей. Охранники обнажают мечи и направляют их на меня.
— Где твой ID-браслет, кровосос? — спрашивает Оцарапанная шея.
Жук встает передо мной.
- Он не обязан носить…
Я закатываю рукав, чтобы показать свой медный браслет. Кровь моя кипит от злости и унижения.
Глаза Жука расширяются.
— Опустите своё оружие, я их знаю, — приказывает Натали.
Они смотрят на Оцарапанную шею, который также приказывает опустить им свои мечи.
— Можешь идти, Курт, — говорит она Оцарапанной шее.
— Вы же знаете, я не могу этого сделать, мисс, у меня строгий приказ…
Она закатывает глаза.
- Ладно. Не могли бы вы, про крайней мере, идти чуть поодаль, чтобы оставить мне хоть толику личного пространства?
Оцарапанная шея машет своим людям, что-то бормоча себе под нос.
— Сожалею о вашем друге, — говорит Натали нам. — Нет смерти страшнее.
Я издаю грубоватый смешок.
- Слушай, спасибо за помощь, блондиночка, но, если бы не такие, как ты, он бы там, вообще, не оказался.
— Такие, как я? Честно говоря, Эш, ты редкостный засранец. — Натали вместе с Дей направляется к Унылой улице. Она не оглядывается.
Моё сердце замедляется, когда Натали уходит прочь.
— Почему именно она? Почему именно сейчас забилось моё сердце? — бормочу я.
Жук пожимает плечами.
- Карма порой бывает такой сукой.
— Но, что всё это значит?
— Это ничего не значит. Она — Страж и конец истории, — говорит он.
— Но…
— Забудь, Эш. Я всеми конечностями за то, чтобы Дарклинги ладили с людьми, и Натали сильно помогла Тому, что может навредить ей, но она по-прежнему из Стражей. Братан, это офигенно неправильно. Это как сотрудничать с дьяволом!
— Я знаю! Думаешь, я хотел, чтобы это случилось? — Я пинаю стену.
— Почему ты ничего не сказал мне о своем ID-браслете? — спрашивает Жук.
Я раздраженно вздыхаю.
- Потому что я знаю, что бы ты сказал, а я не хочу присоединяться к Людям за Единство.
— Ну, может, это знак, что тебе следует пересмотреть свою точку зрения.
— А смысл? Ничего не изменится. Черт, ненавижу это треклятую стену! — кричу я.
На нас падает тень от стражника Легиона, патрулирующего Пограничную стену. Он идет дальше, оставляя стену без своей защиты. Я задумываюсь, насколько будет сложно взобраться на неё. Она футов тридцать. Уверен, что смог бы перебраться через стену, прежде чем меня схватят; другим Дарклингам уже удавалось это, когда они перелазили в город из гетто. Стена охранялась двадцать четыре часа в сутки охранниками Стражей, которые старались удержать Дарклингов в гетто, а Легионеры старались не пускать людей внутрь. Даже если и так, они не смогут всё время защищать каждый дюйм стены, она слишком длинная. Так что перелезть можно, надо только подгадать подходящие время. Это мой шанс.
— Ой-ёй, узнаю этот взгляд, — говорит Жук. — Чувак, даже не думай об этом.
— Мне просто хочется посмотреть, что там, на другой стороне, — говорю я, сгорая от желания взглянуть на другого Дарклинга. У них могут оказаться ответы на то, что творится со мной.
— Не будь идиотом. — В его голосе слышатся нотки паники. — Слишком высоко, ты свалишься.
— Нет, не свалюсь.
Я подхожу к стене и выискиваю опору для пальцев. Делая глубокий вдох, я подтягиваю себя вверх по стене, рука за рукой.
Пройдено двадцать пять футов.
Двадцать.
Пятнадцать.
У меня должно получиться!
— Эш! Слезай! — орёт Жук.
Его голос привлекает внимание легионера, который шагает по стене. Охранник начинает бежать в моем направлении. Не знаю, собирается ли он остановить меня или помочь, чтобы я, наконец, встретился со своей семьей, но мне не хочется, чтобы это оказался первый вариант.
Вот дерьмо!
Мои пальцы выскребают бетон, в отчаянии вытаскивая обломки камня, чтобы я смог подняться.
Десять футов.
Так близко!
Пять.
Я почти на месте.
Четыре.