Врешь, Айшэ, врешь, злая птица,
Фатьма бедная вдовица,
Скромная собой — ой — ой.
Не сажу я винограда,
Мне своих мужей не надо —
У мэнэ есть твой — ой — ой.
Персия
Он
В апельсинном саду
Жил большой какаду,
Совсем голубой —
Не такой, как мы с тобой…
В изумрудном яйце
В золоченом кольце
Он качался, звенел,
На луну глядел —
Хорошо ли на луне…
Айшэ! Ай, Айшэ!
Приходи ко мне!
Она
По ограде ползет
Злой зеленый кот,
Злой, большой,
Хвост трубой —
Не такой, как мы с тобой!
В апельсинном саду
Он нашел какаду.
Похвалил, посмотрел,
Полюбил и съел…
Вот и нет какаду…
Гассан! Ай, Гассан!
Я к тебе не приду!
Нет!..
Шамрам
Шамрам! Скажи мне правду —
Ты любишь меня, Шамрам?
Глаза твои смотрят так нежно.
Я не верю твоим глазам.
Ах, лучше б тебе ослепнуть!
Ты так же смотришь на всех!
Что значат эти вздохи
И этот лукавый смех?
Не немки ль тебя научили
Так нежно и дерзко смотреть,
Так грубо протягивать руки?
Ответь мне, Шамрам, ответь!
Ты много ль пиастров хочешь
За свой поцелуй, Шамрам?
Другие тебе заплатят,
А я только жизнь отдам!
Милый
Мой платочек сплетен из шелка,
А в середине вышит цветок…
Мы все лето пробыли вместе,
А зима разлучила нас.
На платке моем имя Султана —
Из Стамбула возлюбленный мой…
Мимо двери моей не ходите —
Мое сердце болит, болит…
Мой платочек остался на ветке,
А глаза мои на дороге…
Я все жду, не пройдет ли он мимо…
Где ты? Где ты, возлюбленный мой?..
Телеграфный столб
Милая! Разве все так горят
От любви,
Как я?
Телеграфный столб
Смотрит в небо —
Твой взгляд, газель,
Зажигает сердца!
Одна навсегда
Я нашел на земле мое яблочко —
Милую, румяную
Возлюбленную!
Я зимою нашел ее,
Мой черный перец!
Мой сладкий миндаль!
Для меня — одна навсегда!
Я нашел на земле маиса зернышко.
Она летом пришла
Из Алеппо —
Египтянка возлюбленная!
Мой черный перец!
Мой сладкий миндаль!
И она — одна навсегда!
Я нашел на земле вишню красную —
Твои губы сладкие,
Возлюбленная!
Ты несешь мне весну из Шираза!
Мой черный перец!
Мой сладкий миндаль!
Ах, — и ты одна навсегда!
Зеленый платок
Мой платок зеленого цвета —
Я нашла свою пару.
Ах, возьмите, люди, платок мой,
Платок мой зеленого цвета,
И утрите мне слезы!
Шелк любви
Шелк любви твои волосы!
Три ночи я их целовал!
Тень ресниц твоих закрыла
Ах! Закрыла в моем сердце
Все.
Душа ли ты моя?
Или дух души моей —
Моя Джан!
Джанум!
Стихотворения, не вошедшие в сборники
Маленький диалог
— Мисс Дункан! К чему босячить,
Раз придумано трико?
Голой пяткой озадачить
Нашу публику легко!
— Резкий тон вы не смягчите ль,
Коль скажу вам à mon tour
[4]
Танцевальный мой учитель
Шопенгауэр был Артур.
— Мисс Дункан! За вас обидно!
Говорю вам не в укор —
Шопенгауэр очевидно
Был прескверный канканер.
Черный карлик
Мой черный карлик целовал мне ножки,
Он был всегда так ловок и так мил!..
Мои браслетки, кольца, серьги, брошки
Он убирал и в сундучке хранил.
Но в черный день печали и тревоги
Мой карлик вдруг поднялся и подрос…
Вотще ему я целовала ноги —
И сам ушел, и сундучок унес!
Бедный Азра
Каждый день чрез мост Аничков,
Поперек реки Фонтанки,
Шагом медленным проходит
Дева, служащая в банке.
Каждый день на том же месте,
На углу, у лавки книжной,
Чей-то взор она встречает —
Взор горящий и недвижный.
Деве томно, деве странно,
Деве сладостно сугубо:
Снится ей его фигура
И гороховая шуба.
А весной, когда пробилась
В скверах зелень первой травки,
Дева вдруг остановилась
На углу у книжной лавки.
«Кто ты? — молвила, — откройся!
Хочешь — я запламенею
И мы вместе по закону
Предадимся Гименею?»
Отвечал он: «Недосуг мне,
Я агент. Служу в охранке
И поставлен от начальства,
Чтоб дежурить на Фонтанке».
О всех усталых
К мысу ль радости,
К скалам печали ли,
К островам ли сиреневых птиц —
Все равно, где бы мы ни причалили —
Не поднять нам усталых ресниц.
Мимо стеклышка иллюминатора
Проплывут золотые сады,
Пальмы тропиков, солнце экватора,
Голубые полярные льды…
И все равно, где бы мы ни причалили:
К островам ли сиреневых птиц,
К мысу ль радости,
К скалам печали ли —
Не поднять нам усталых ресниц.
Перед картой России
В чужой стране, в чужом старом доме
На стене повешен её портрет,
Её, умершей, как нищенка, на соломе,
В муках, которым имени нет.
Но здесь на портрете она вся, как прежде,
Она богата, она молода,
Она в своей пышной зеленой одежде.
В какой рисовали её всегда.
На лик твой смотрю я, как на икону…
«Да святится имя твое, убиенная Русь!»
Одежду твою рукой тихо трону
И этой рукою перекрещусь.