Огонек посмотрел на свою бывшую подругу с небольшим удивлением, но затем его лицо снова озарилось озорной улыбкой:
– Можно еще чем-нибудь заняться.
Девушка дрожащей рукой запихала книгу обратно на полку и натянула шапку:
– Не могу. Я спешу. Не могу тебя видеть.
Она слышала свое прерывистое дыхание, слышала, как нервно вырываются у нее изо рта слова.
– О’кей. А если в другой день? Ты наверняка не сменила номер телефона. Я позвоню или напишу, – голос ее друга был теплым и спокойным.
«Нет», – так надо было сказать Белоснежке. Она хотела так сказать… Нет, все же не хотела.
– Мне надо идти, – проговорила она. – Пока.
Ноги девушки торопились унести ее из библиотеки как можно быстрее и как можно дальше от Огонька. Она заставила себя идти. Быстро и целенаправленно. Не оглядываясь.
Лишь на улице, на свежем воздухе, Белоснежка поняла: ей надо было сказать, что у нее есть молодой человек.
Она не сказала этого, потому что нырнула в огненную и одновременно ледяную воду глаз Огонька – и на секунду забыла обо всем.
Я тебя люблю.
Эти три слова так просто произнести и так трудно объяснить. Я знаю их смысл. Выдохну каждое слово, и с ними выйдет часть меня. Скажу их тебе, и так в них перейдет часть тебя. Моя любовь передастся тебе. Это заставит воспылать прошлое еще прекраснее, сильнее, лучистее…
Я сделаю тебя ярче, как самую яркую звезду ночного неба.
Ты будешь целиком моя. Как будто в этом всегда был смысл. Это твоя судьба. И моя судьба.
9 декабря
Суббота
5
Человек, если захочет, может придумать себе воспоминания и увериться в том, чего на самом деле не было.
Сестра, сестра, сестра, сестра…
Когда Белоснежка находилась в доме своих родителей в Риихимяки, это слово все время стучало в ее голове. Но она не произносила его вслух. И в этот раз оно тоже не сорвалось с ее уст. Мама приготовила на обед ее любимое блюдо, лазанью с брынзой, но сегодня еда казалась безвкусной. Белоснежка чувствовала, что все, доставлявшее ей раньше удовольствие, потухло и онемело. Еда теперь была всего лишь топливом. И даже кофе стал невкусным.
Девушка догадывалась, что дело было в письме. Она почти убедила себя в том, что это просто глупая шутка, но все же анонимка беспокоила ее, и воспоминание о ней ныло где-то в мыслях. Письмо сделало все краски вокруг более серыми, сделало сам мир более мрачным, заставило исчезнуть вкус и остальные ощущения. Но ничего, когда Белоснежка сможет узнать, кто его написал, она отомстит ему за это – изящно, но хладнокровно.
И все же у родителей девушка не могла думать ни о чем другом, кроме того, что хочет выяснить, была ли у нее сестра. Летом в Праге проснулись потревоженные ложью Зеленки воспоминания, и они казались такими реальными… Белоснежка была абсолютно уверена, что у нее была сестра. Но, вернувшись в Финляндию, она немного засомневалась в этом. Девушка думала, что спросит отца с матерью напрямую, когда вернется домой, но этого не произошло.
Когда Белоснежка рассказала родителям о Зеленке, она не упомянула, что та назвалась ее единокровной сестрой. Осенью девушка несколько раз списывалась с юной пражанкой. Зеленка начала самостоятельно изучать математику, химию и биологию. Она хотела стать врачом. Также между делом она рассказала, что так и не уехала от Иржи, который получил новую работу в местной газете, потому что они заметили, что им удобно жить вместе. Между строк явно читалось, что после спасения Зеленки из горящего дома журналист решил позаботиться о ней. Белоснежка была рада за них обоих.
Зеленка подписывала свои письма словами «твоя духовная сестра». Сестра – это слово наталкивало Белоснежку на определенные мысли, и все же она избегала говорить о них вслух. Почему? Разве не проще всего было бы откровенно поговорить с родителями? Белоснежка не знала, почему она это не делает. Может, из-за маминой и папиной заботы и серьезности, из-за того, как тепло и нежно они стали вести себя с нею после возвращения из Праги? А может, ей просто казалось неправильным допрашивать их… Поездка отца в Прагу много лет назад оказалась совпадением и не была связана с ее, возможно, существующей сестрой, так что Белоснежка не хотела поднимать эту тему.
А еще девушке нравилось это появившееся между нею и родителями тепло. Она не хотела разрушать сложившиеся отношения тем, что могло быть лишь плодом ее воображения. Человек, если захочет, может придумать себе воспоминания и увериться в том, чего на самом деле не было.