– Д-да, симп-патичный, – едва выговорил Филипп.
– Я же говорил, – усаживаясь на чурбак, сказал Кинтохо. – Ты бы видел остальных. Оборванцы. А у дядюшки упыря есть даже платок для носа. Только я не понял, что с ним делают. Ты не знаешь, для чего носу нужен платок?
– З-знаю, – ответил Филипп. Дрожащей рукой он достал из кармана носовой платок и пояснил: – Чтобы сморкаться.
– Сморкаться в платок?! – удивился подменыш. – Интересно. Может вы и плюете в тряпочку?
А тем временем упырь выбрался из гроба, задвинул крышку и бесцеремонно уставился на гостя немигающими глазами. От его жуткого взгляда Филипп на время потерял дар речи и зажмурился, но сразу же открыл глаза. Оставаться в темноте рядом с таким соседом было ещё страшнее.
– Привет, дядюшка упырь, – поздоровался Кинтохо и развязно добавил: Ну и рожа у тебя. Сколько лет тебя знаю, а до сих пор привыкнуть не могу.
– Куда это ты продукты тащишь? – еле шевеля отвисшей челюстью, спросил упырь и кивнул в сторону Филиппа.
– К Черному Камню, – ответил подменыш.
– Непутевый ты, – укоризненно покачал головой мертвец. – Все еду в дом несут, а ты из дома.
– Да ты на него не облизывайся, он пока ещё не котлета, – сказал Кинтохо. – Это мой друг. Ему негде переночевать.
– Вот и хорошо, у меня и переночуете, – зловеще проговорил упырь и потер руки. От страшного гостеприимства хозяина Филиппу захотелось выскочить на улицу, но ноги словно приросли к полу.
– Ты не обращай на него внимания, – сказал подменыш Филиппу. – Он только с виду страшный. Таких добряков в нашем лесу ещё поискать надо. В прошлом году к нему в склеп заполз ежик. Так он его даже не съел.
– Колючий очень, – проворчал мертвец.
– Устраивайся, – по-хозяйски предложил Кинтохо. – У нас здесь по-простому. Захотел – лег, захотел – сел…
– Захотел – съел, – закончил за него упырь и громко расхохотался собственной шутке.
«Этот похуже лешего с кикиморой, – с тоской подумал Филипп. – Ему и котел не понадобится. Вон как смотрит на меня, будто я шоколадное пирожное со взбитыми сливками. И почему я такой невезучий? Петька, наверное, уже лег спать или смотрит телевизор. А мне ещё нужно суметь дожить до утра. И кто это таких сказок напридумывал? Надавать бы ему по шее» Когда все расселись, упырь положил свои страшные руки с синими ногтями на крышку гроба и глухим голосом спросил:
– Так как, говоришь, тебя зовут, бифштекс или антрекот?
– Я не бифштекс и не антрекот, – отодвигаясь поближе к подменышу, ответил Филипп. – Меня зовут Филя.
– О! – уважительно воскликнул мертвец. – У тебя очень приятное имя. Я люблю филе.
– Не филе, а Филя! – с отчаянием в голосе произнес Филипп. Он по очереди смотрел то а упыря, то на Кинтохо и все ждал, что его приятель вступится за него: попросит мертвеца хотя бы не пугать гостя из другого мира. Но подменыш увлекся игрой. Он азартно гонял сосновой иголкой нерасторопную мокрицу и не обращал ни на Филиппа, ни на упыря никакого внимания.
– Что филе, что Филя, одно и то же, – настойчиво продолжал упырь. Затем он сладострастно причмокнул и громким шепотом мечтательно произнес: Значит, у тебя нет косточек. Одна мякоть. Это хорошо.
– Да идите вы все к черту! – не выдержал Филипп и вскочил на ноги. Не буду я ночевать в этой могиле! Лучше всю ночь отбиваться от ведьм, чем слушать про то, какой я вкусный!
– Молчу-молчу-молчу, – спохватился мертвец и отвел взгляд от гостя. Три дня в гробу лежал, проголодался. Забыл, как тебя зовут. Гуляш что ли?
– Филя, – ответил за него Кинтохо.
– Садись, Филя. Давненько я с живыми людьми не разговаривал. – Упырь расправил смятое жабо, провел рукой по свалявшимся волосам и спросил: – Ты наверное тоже хочешь есть?
– Нет! – испугано ответил Филипп. Он только представил, что могут предложить на ужин в склепе, и ему едва не сделалось плохо. – Днем я наелся земляники. Честное слово, ничего не хочется.
– А я бы пожрал, – сказал подменыш. – Почти весь день провел в яме и не успел поесть. Сейчас бы орешков с сушеными грибами.
– Будут тебе орешки, – пообещал мертвец и зычно крикнул в проход: Эй!… Черт, забыл, кого хотел позвать.
– Наверное лесовика?[8] – подсказал Кинтохо. – Точно, – ответил упырь. – Эй, лесовик!… Черт, запамятовал, что хотел ему сказать.
– Чтобы принес орехов и сушеных грибочков, – снова отозвался подменыш.
– Верно, – согласился мертвец и тут же позабыл о своем обещании накормить Кинтохо. – Значит ты из того мира? – снова обратился он к Филиппу.
– Из того, – махнул рукой Филипп и осторожно добавил: – Между прочим, в нашем мире гостей не едят.
– И правильно делают, – согласно кивнул упырь. – Гостей надо холить и лелеять. Вот я страшно люблю гостей. Жаль только, они редко ко мне забредают. Потому и приходится по три дня лежать в гробу голодным.
– Дядюшка упырь хотел сказать, что ему скучно есть одному, вот он и не вылезает по три дня из гроба, – пояснил подменыш, но Филипп почему-то не поверил ему. Было в лукавом взгляде маленького пройдохи что-то такое, отчего Филипп снова заподозрил своего провожатого в предательстве.
Время летело быстро, и уже скоро должна была наступить полночь. С её приближением Филиппу становилось все тревожнее, и он начал всерьез подумывать о побеге.
– Что-то мы все о жратве, да о еде, как-будто больше поговорить не о чем, – сказал мертвец. – Сам-то я лет пятьсот или восемьсот не хожу в гости. Да и ходить здесь не к кому. Одни воры и грубияны. Зазовут на ночной завтрак и сами же все съедят. Да ещё норовят у тебя что-нибудь спереть. Только сиди и держись за карманы. А ведь я когда-то принадлежал к очень знатному княжескому роду, ездил в золоченой карете, ел и пил из золотой посуды.