Хэм не спеша пил кофе. Время приближалось к ленчу, и помещение мало-помалу стало заполняться модно одетыми женщинами, ищущими отдохновения от утомительных прочесывании магазинов.
Он следил глазами за Марион Старр Сент-Джеймс. На ней была узкая мини-юбка насыщенного золотистого цвета с широким черным поясом и желтая шелковая блузка. Обута она была в черные туфли на высоких каблуках. Марион шла по ресторану, небрежно перекинув пальто через плечо, а все оборачивались и глазели на нее - мужчины оценивающим взглядом, женщины - завистливым. Хэм почувствовал прилив дикого тщеславия, оттого что она пришла на встречу с ним.
Не успела Марион сесть, как он заметил женщину, ищущую свободное место в другом конце кафе. Это была симпатичная блондинка, стройная и со вкусом одетая. Она напряженно, будто мангуста за движениями кобры, следила за тем, как Марион усаживается в кресло напротив Хэма. "Кто она такая, черт бы ее побрал?" - подумал он.
Но тут он почувствовал запах духов Марион, увидел ее улыбку, и она полностью завладела его вниманием.
- Ты пришла вовремя, - заметил он. - Мне нравится твоя пунктуальность.
Она недовольно скривила рот.
- Ты ушел от меня слишком рано. Я просто рвала и метала.
- В самом деле?
- В самом деле. Мне нравится, как вы, американцы, произносите эти слова, - сказала она, посмотрев на него своим особенным нежным взглядом. - Ты ушел, а я крепко обняла твою подушку и воображала, что это ты.
Когда она вела себя подобным образом, у него, что называется, слюнки текли.
- а о чем ты думала в тот момент?
Марион взглянула на официанта и заказала себе вино. Потом опять обратила свой взор на Хэма.
- Я вспоминала о том, как ты проделываешь со мной все эти свои штучки, о которых, кстати, у меня не хватило духу попросить тебя минувшей ночью.
Он рассмеялся и сказал:
- Ты мне совсем не кажешься женщиной, у которой не хватает духу попросить о чем-нибудь.
- Это все наносное, - призналась она. - Все мы, женщины, надеваем на себя маску, потому что так нам, как и актерам под пристальным взглядом зрителей, легче передвигаться по сцене жизни. Кстати, окружающие далеко не всегда могут разобрать, кто мы такие и что представляем собой на самом деле.
- Звучит как-то призрачно, неопределенно, - заметил Хэм, - будто говорит сама Мата Хари.
- Все мы по-своему шпионы, не так ли, Хэм? Ничто так не нравится нам, как прятаться под маской, отыскивая друг у друга слабости и пытаясь найти путь к другим маскам. Нет, нет, не отрицай этого! - Она приложила палец к его губам. - Ты ведь не такой человек, который привык говорить только правду, не так ли? - Она улыбнулась. - Интересно, а каким был маленький Хэмптон Конрад? Может, мне поинтересоваться у твоих родителей?
- Ты что, собираешься писать на меня некролог? Мать у меня умерла, а отец, поверь мне, - из него слова не вытянуть.
Официант принес вермут "Кампари" и бутылочку содовой, Марион отпила глоток искрящегося красного вина.
- Боже, что это с тобой? - промолвила она, отодвинув стакан с вином. - Может, нам перенести этот ленч на другой день, когда у тебя будет настроение получше?
Хэм вложил стакан обратно ей в руку.
- Никуда не уходи. Порой моя работа приносит мне немалую головную боль.
- Хочешь сказать, что ты такой же, как и все?
Хэм заметил, как каменеет ее лицо, когда она сердится. Он почти ощущал, как ее пробирает дрожь.
- Я не посвящал тебя в свои служебные дела.
- Да, - подтвердила Марион. - Никогда и ни во что. И не посвящай впредь.
- О'кей, ты права. По характеру я очень скрытный и не терплю, когда кто-то начинает совать свой нос куда не надо.
- Хэм, я только хотела... - Она опустила глаза, а когда опять взглянула на него, то увидела, что выражение его лица смягчилось. - Признаюсь, когда я осталась одна, я так испугалась.
- Чего испугалась?
- Что ты разглядишь меня под маской и тебе не понравятся моя истинная натура.
- Не будь дурой. Мне очень понравилось все, что я увидел минувшей ночью и прочувствовал.
- Ну что же, что было, то прошло, - примирительно сказала Марион. - Я хочу сказать, что мой отец во многом был необычным человеком, настоящим патриотом, в самом деле настоящим, и, позволь мне прямо сказать, таких, как он, теперь осталось немного. Но, по правде говоря, для меня он был куском дерьма. И не только для меня, но и для моей матери. Он приползал домой, когда не был в бегах, надравшись, как скотина. Надирался он этим ирландским виски так, что от него несло перегаром за целую милю. Каждый раз он пытался улечься рядом с матерью, но, конечно же, впустую. Он бил ее нещадно, потому что, как я догадываюсь, хотел этим доказать ей, что он настоящий мужчина. И еще его просто распирало от злости. Он ненавидел всех - богатых, протестантов и, само собой разумеется, англичан. - Тут она взглянула на свои руки, покоящиеся на крышке стола, а затем продолжала: - Немало воды утекло, прежде чем я, научилась гордо держать голову перед мужчинами. Многих я отпугнула своими крутыми манерами и твердыми убеждениями. - Она пожала плечами. - Но все же порой мне кажется, что мне надо научиться как-то приспосабливаться.
- Ничего тебе не надо, - запротестовал Хэм. - Все, что надо, бери от меня.
Марион лишь улыбнулась и отпила еще глоток вермута с содовой. Молчание затянулось. Наконец Хэм сказал:
- Мои предки тоже никогда подолгу не жили вместе. Отец смотрел на мать как на вещь, как, скажем, на какую-нибудь вазу в доме. Я долго не мог понять, в чем тут дело. Они существовали каждый сам по себе. А ребенку, как известно, трудно расти, когда он чувствует, что его родители не переваривают друг друга.
- И ты был на чьей-то стороне?
- Разумеется, - ответил Хэм. - Мать мне всегда казалась обиженной, поэтому, естественно, я старался защитить ее. А потом обиженным оказался отец. В ту пору он стал похож - как бы это лучше сказать? - на... на пророка Моисея, сходящего с гор. На его стороне был закон, а против закона не попрешь. - Хэм посмотрел куда-то вдаль. - По правде говоря, в ту пору мне хотелось, чтобы он помирился с матерью. В известном смысле я, как и отец, предал ее. И с тех пор предательство уравняло меня с ним. Я мог лишь сожалеть об этом, но поделать с этим ничего не мог.
Марион безотчетно прильнула к нему и крепко-крепко поцеловала в губы. Теперь отчужденность совсем исчезла с ее лица.
- Дорогой мой Хэм, - сказала она. - Ты так не похож на других мужчин из моей жизни. - Она дотронулась до него. - Когда ты целуешь меня, мне так сладко от этого.
Хэм испугался, что открыл сокровенное, - то, что таил в себе долгие годы. И все же ему от этого стало легче. Он посмотрел ей пристально в глаза и проникся их теплом и бездонностью. Марион опять отодвинула стакан с вином.
- Ты что, настроился рассказывать мне всякие истории о грехопадении?
- А это зависит от того, что считать грехопадением.
- Ну вот, например, то, как я сегодня утром, обнимая подушку, воображала, что обнимаю тебя, не просто обнимаю, а... - Она прервалась на минуту, пока официант не положил на столик меню, а затем отодвинула меню и сказала:
- Я есть не хочу.
- Ну съешь хотя бы салат, - попросил Хэм, а когда она отрицательно покачала головой, заказал два поджаренных чизбургера с ветчиной и луком и шесть стаканчиков кока-колы.
- И еще принесите охлажденного вина для кока-колы, - заказал он официанту.
- Надеюсь, ты не ждешь, что я начну поглощать все это? - спросила Марион.
- Если бы ждал, то заказал бы побольше.
Они болтали о всяких пустяках, пока не принесли еду. Увидев, что Хэм уселся поудобнее в предвкушении трапезы, она продолжила прерванный разговор:
- Я вот о чем думаю. Это касается компании "Экстент экспортс", где я работаю. Владельцы ее - пара кусков дерьма, двое толстопузых жадных братцев, готовых перегрызть глотки друг другу. Платят они мне чисто символически, а прикидываются, будто от моего жалованья зависит все их состояние. Им, черт бы их побрал, ничего не стоит прибавить мне зарплату. Но вот сегодня утром я как раз и думала, чтобы такое сотворить. Хочется сделать что-то такое стоящее.