Вулф последовал за ней. Они пошли направо. Вдруг он понял, что коридор кончился. Он знал, что Чика где-то рядом, слышал скрежет металла о металл и звук открывающейся крышки люка. Вулфа овеяло свежим воздухом, пахнущим почему-то сеном, что уж совсем было непонятно в этой обстановке.
Тут Чика куда-то исчезла. Затем зажегся свет, освещая вверху квадратный люк, в который она полезла первой, а потом помогла влезть и ему. Они очутились в знакомой уже Вулфу потайной комнате Моравиа. В ней по-прежнему стояли трюмо и жаровня-ибачи, лежали замшевые перчатки, висели на стене ковер и несколько эротических фотографий. Чика отодвинула подальше тростниковую циновку толщиной чуть более двух дюймов, лежавшую рядом с люком, через который они проникли в Марион- - комнату, закрыла его крышку и, задвинув щеколду, вновь подтащила циновку на место, замаскировав тем самым люк.
- Камивара мертв, - сказала Чика. - Ты применил свою способность "макура на хирума", чтобы убить его. Как теперь чувствуешь себя?
- Хотел бы я знать, правильно ли я поступил, выпустив джинна из бутылки, - ответил Вулф.
- Это хорошо, что ты так думаешь, - сказала Чика. - "Макура на хирума" определенно имеет и негативную сторону. И тебе потребуется время, чтобы увидеть все в истинном свете. - Глаза Чики при этих словах ярко сверкнули. - Мир изменился для тебя, Вулф, и назад пути нет.
Он вспомнил, как она стояла среди луж крови на кухне Джонсона и разговаривала с Сумой. Что они тогда замыслили? Какую игру она затеяла против него, сначала придя на помощь, а затем выдавая врагу? Ему захотелось спросить, какие у нее отношения с Сумой, да и вообще хотелось спросить о многом. Было ясно одно: мир для него изменился и выяснять отношения с Чикой в данный момент не имело смысла. Он должен был осознать суть происходящего. А пока что Вулф находился в сером промежуточном пространстве. Кто друг, а кто враг? Это было для него загадкой. Он не сомневался лишь в том, что Чика хочет привезти его в Токио. Если он окажется там, то, вероятно, найдутся ответы на некоторые из вопросов. А сейчас разумнее всего было не ломать попусту голову и выжидать благоприятного момента.
- Да, назад пути нет, - сказал он. - Я понимаю.
Вслед за этим последовало молчание. Что за ним скрывалось, Вулф определить не мог. Неужели он сделал что-то не так?
Он взглянул на Чику и сказал:
- Мы можем и не выбраться отсюда.
Чика ничего не ответила. Тогда он придвинулся поближе и спросил:
- Зачем Камивара приходил к Джонсону? Кто он такой?
- Он был не просто профессиональным убийцей, если ты это имеешь в виду. Он здесь долго околачивался и знал все ходы и выходы.
- Как и твой контрпартнер?
- Не понимаю, что ты хочешь сказать.
- Я говорю о Суме.
- Нет, Сума - другое. - Она на минутку задумалась. - Камивару должны были отозвать отсюда еще некоторое время назад. Думаю, что решение об этом уже было принято. Он стал... бесполезным.
- Ты имеешь в виду, что он слишком долго не был дома?
- Не совсем так. - Чика секунду помолчала. - Полагаю, что чувство реальности настолько покинуло его, что он перестал быть полезным для общества Черного клинка.
- Ты хочешь сказать, что он тронулся умом?
- Вполне возможно.
У Вулфа снова возникло ощущение, что он делает что-то не так. Ему, видимо, не стоит сейчас вступать с Чикой в конфликт, подозревая ее во лжи или, по крайней мере, в том, что она не раскрывает всей правды. Тут и слепому ясно, что ее не испугаешь.
Вулф подумал о Бобби, мгновенно сгоревшем в страшном огне. Вот он что-то кричит, спасая их жизнь, а в следующий миг его не стало. Общество Черного клинка пытается разделаться и с ним, а федеральная военная разведка, едва завербовав его, предпринимает ту же попытку. Так что он уже и не понимает толком, кто же подставил его - Сума или "призраки" и разведка. Все это похоже на войну. Впрочем, как сказала Чика, война уже идет, и его втянули в нее.
"Думай, черт бы тебя побрал, - бранил он себя, - думай. Соображай, в качестве какого оружия тебя используют". Но думать он пока что мог лишь о смерти Бобби и о последней скудной информации, которую тот выдал, - о том, что Бризарду кто-то сообщил о его местонахождении. А сделать это могла только могущественная организация, соткавшая паутину от Токио до Вашингтона, через человека по имени Шипли из министерства обороны. Кто-то в этом министерстве заинтересован в том, чтобы его, Вулфа, убрали.
Он был убежден, что у всех этих разрозненных несостыковывающихся мыслей есть что-то общее, надо только заметить его. Важнее другое. Он вдруг понял, что для кого-то он является чем-то большим, чем он сам мог себе это представить.
И тут он подумал о той картине, которую Чика позволяет ему мысленно рисовать, и о большом жюри присяжных заседателей, которому из офиса окружного прокурора представят улики и доказательства, необходимые для вынесения вердикта, если его отдадут под суд. И он попросил Чику:
- Расскажи мне побольше о клубе Запретных грез.
- Взгляни на фотографии на этой стене.
Вулф посмотрел на них. Он уже немного привык к ее отвлеченным ответам на вопросы и, к своему удивлению, находил, что ему даже нравится ломать голову над ее словами и как бы просеивать их, подобно тому, как его отец просеивал опалы там, в шахте, в далекой-далекой Австралии. Вулф смутно понимал, что Чика таинственным образом воздействует на него, принуждает покончить с прежней жизнью.
- Что ты нашла в этой теме такого, что заставило тебя фотографировать?
- Если я правильно поняла, - ответила она, - ты имеешь в виду фотографии, на которых отражен процесс фиксации женщин.
- Да, именно их.
- Тебя что, заинтересовала эта тема?
- Признаюсь, от этих фотографий трудно отвести взгляд.
- Да, трудно. А знаешь почему?
- Не знаю.
- А по-моему, знаешь.
- Ну хорошо, - согласился он. - Возможно, из-за их оторванности от жизни. Все они - как бы сцены из спектакля.
- Правильно. Причем из лучшего спектакля. Смысл этих сцен означает открытие правды, спрятанной в глубине, подобно жемчужине, находящейся в теле моллюска. Потому что с помощью фантазии, Вулф, легче изучать психику индивидуума. - Она повернулась к нему. - Видишь ли, навязчивая страсть Лоуренса заключалась не в сексе как таковом, а в создании фантазии секса, с помощью чего он мог изучать скрытые стороны человеческой души. Для него это была единственная правда, представляющая подлинную ценность. - Она показала рукой на фотографии. - Просматриваешь ли ты единую тематику, которая объединяет все эти работы?
- Нет.
Улыбнувшись, она сказала:
- Иди сюда, детектив. Раз уж ты обнаружил это убежище, то должен и суметь определить, что объединяет эти фотографии.
Вулф стал приглядываться более внимательно к каждой детали изображений. Что-то привлекло его внимание в лицах фотомоделей. И хотя все они были густо затенены или сняты полуанфас, он все же сумел уловить на одном снимке линию щеки, на другом - изгиб губ, на третьем - резкий излом брови. Затем добавил к ним знакомый силуэт.
- Все эти девушки, очевидно, с Востока, - предположил он.
- Да, они японки. - Чика подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. - Я повстречала Лоуренса в определенный час и в определенном месте - в храме Запретных грез. Вот там-то я и сделала эти фотоснимки.
- Боже мой, и все это он видел собственными глазами? Что же это, черт побери, за клуб такой?
- Это самый что ни на есть центр деятельности общества Черного клинка.
У Вулфа внезапно закружилась голова, и на мгновение он коснулся Чики.
- Помнишь тот вечер в твоей квартире? - спросил он. - Почему ты занималась мастурбацией, хотя и знала, что я наблюдаю за тобой из соседней комнаты?
- Я всего лишь делала то, чего ты хотел. А ты хотел, чтобы я это делала, Вулф. Я уже говорила тебе об этом.
- А я и тогда не понял, и сейчас не понимаю.
- Думаю, что понимаешь. - Глаза у нее сверкнули мягким светом. - Разве тебе не хотелось, чтобы я поиграла со своим телом?