Я не успеваю отреагировать, а он уже засовывает подушечку пальца себе в рот и облизывает. Смутно припоминаю, где и чем могла испачкаться. Разве что во время атаки тех существ…
– Это моя кровь! – вспыхиваю я.
Макс не считает нужным спорить, его глаза горят, как у ребенка, запущенного в магазин игрушек, но я смотрю лишь на его губы, обхватившие палец. Внутри все резко скручивает от медленного посасывающего движения. Он делает это так, что мне начинает казаться: не игра ли это моего собственного воображения? Не потеряла ли я ту грань, за которой заканчивается моделирование из головы объекта и начинаются мои собственные фантазии? Не фантазирую ли я сейчас для себя?
От этих мыслей поеживаюсь. Впервые за долгое время с момента выпуска что-то выходит из-под моего контроля. Впервые я не чувствую, что управляю ситуацией так, как должна. Но никак не удается понять почему. Возможно, это понимание придет позже. В другой ситуации я бы просто позвонила своему наставнику и обсудила проблему, но Соловьев мертв. Как ни странно, именно эта мысль отрезвляет и заставляет встряхнуться и прекратить пялиться на Макса, как на праздничный торт.
– Ты правда поранилась? На вкус кровь очень даже настоящая, – прищелкивает он языком.
– Здесь все настоящее, если ты еще не понял, – отвечаю я и позволяю себе маленькую слабость: закатываю глаза, показывая предубеждение.
Зря волновалась. Все идет по плану. Макс явно и успешно перешел на вторую стадию адаптации, которую мы в лаборатории между собой называли: «а так можно?». Объект понимает, что окружающая обстановка не несет угрозы, свыкается с пребыванием в виртуальном мире, как две капли воды похожем на настоящий, и, естественно, начинает его исследовать. Он – как первооткрыватель, заплывший к незнакомым берегам. Ему все интересно и все нужно опробовать, чтобы понять, каковы допустимые границы.
Моя задача – не ограничивать эти порывы.
– Ты можешь убедиться сам, – пожимаю я плечами, – если у тебя есть тайник, проверь, что там лежит.
Он недоверчиво усмехается. В ответ остаюсь абсолютно серьезной. Мы у него дома! Я готова пойти на любую хитрость, чтобы узнать всю подноготную. Раз уж мне выпала такая удача.
Макс смотрит на меня долгим взглядом. Потом поднимается на ноги, возвышаясь надо мной. Я по-прежнему остаюсь перед ним на коленях, всем видом подтверждая свою пассивную роль в происходящем. Он делает шаг назад. Очень несмелый шаг. Проверяет меня. Ждет, когда рассмеюсь и сообщу, что пошутила. Что понятия не имею, какие там секреты он прячет.
Но ты ошибаешься, милый. Я не блефую. Твои секреты уже смоделированы и находятся там, где знаешь только ты. Я понятия не имею, что это и где оно. Но оно там есть.
Словно переступив черту недоверия, Макс резко поворачивается, подходит к кровати. Сдвигает в сторону картину. Мысленно ставлю себе плюсик, когда вижу вмонтированную в стену железную дверцу сейфа. Похоже, Макс еще сомневается, потому что, не таясь от меня, набирает код. Или просто не считает нужным?
Дверца распахивается. Я чувствую, как усиленно мой объект старается не показывать удивления. На темно-красное покрывало кровати падает пистолет.
– Ты держишь над кроватью оружие? – удивляюсь я, хотя, по сути, тут нечему удивляться.
– А что ты ожидала увидеть? – фыркает Макс. – Сушеные скальпы моих врагов?
Я качаю головой. Разочарована. Да, я ожидала чего-то… менее банального.
Внезапно Макс подбирает пистолет и направляет его на меня.
– Что будет, если я спущу в тебя обойму, Синий Код? – с любопытством интересуется он.
Я одариваю его скептическим взглядом. По лицу же видно: дразнит, играет. Не собирается стрелять по-настоящему. Вот когда меня терзали нелюди – вот тогда все было по-другому. А сейчас мой объект развлекается.
– Ты можешь меня убить, и мне будет больно. Но всего лишь прервешь сеанс. Завтра я вернусь, очень злая, и устрою тебе за это адскую жаровню, – отвечаю я без тени улыбки.
– А если я сделаю так? – он приставляет пистолет к виску.
Тут все еще проще.
– Ты не можешь себя убить.
– Не могу?
– Нет. Я работаю с твоим подсознанием, а в подсознании каждого человека заложен мощный инстинкт самосохранения. Ты не сможешь сломать шаблон, навязанный природой, и причинить самому себе вред.
– А как же самоубийцы?
– В реальности? Там мы действуем сознательно, заглушая голос инстинкта. Это другое.
Едва успеваю договорить, как Макс нажимает на спусковой крючок. Раздается сухой щелчок – и ничего. Я чувствую, что мои ноги затекли, и меняю позу, усаживаясь поудобнее. Это представление может затянуться надолго.