— Я видел этот ключ, — кивнул головой Тор. — И даже держал его в руках. Не скажу, что это доставило мне удовольствие.
Чирс опустил голову и надолго задумался. Похоже, этот хранившийся у Данны медальон имел для него очень важное значение. Странно только, что Данна ничего не сказала о нем брату. Не понимала, что хранит? Или была какая-то другая причина?
— А разве жрецы Храма не могут изготовить новый ключ? — спросил Воробей.
— Что они вообще могут, эти самодовольные невежды? — В голосе Чирса прозвучала горечь. — Разве что использовать достижения великих предков для запугивания суеверной толпы. Гордан умер, а вместе с ним умерли и его знания.
— Почему горданцы покинули свой город, ведь его еще можно восстановить?
— Это тебе только так кажется, меченый, — криво усмехнулся Чирс — Разрушенные стены можно восстановить, но разбитую душу уже не склеишь. Наши деды возомнили себя богами. Они уцелели во время страшной катастрофы, сохранили знания и даже сумели их приумножить. На тысячи верст в округе им не было равных по мощи. Они превосходили соседей не только оружием, но и мозгами. Великие проекты, великие мечты по возрождению мира — все пошло прахом. Храм — это их работа. Чудо, созданное гениями, попало в руки кретинов. Враг не вовне, меченые, враг всегда внутри нас, и имя этому врагу зависть, невежество, корысть, властолюбие.
— Почему Храм начал войну с нами? — спросил Тор. — Разве не сам Геронт пригласил нас сюда?
— Геронта окружают сотни завистников и интриганов. Их кругозор — это кругозор мыши, живущей в темной норе и вздрагивающей от дуновения свежего ветерка.
— Разве не люди Храма орудуют сейчас в Лэнде?
— Это не то, капитан, совсем не то. Мышам не хватает корма, и они приворовывают его у соседей. Я же призываю вас строить большой дом, где корма хватит всем.
— Почему ты не порвешь с Храмом, если так его презираешь?
— Храм — это знания, Тор. Пятьсот лет мои предки из поколения в поколение передавали хрупкий сосуд мудрости и не уберегли его — сосуд разбился. Мой долг собрать хотя бы осколки для наших потомков.
— Но ты же один?
— Я не один, хотя, согласен, нас не так уж много. Но разве мои цели — не ваши цели? Камешек к камешку, кирпичик к кирпичику — только так можно построить дом.
Тор с удивлением слушал Чирса. Горданец был поразительно откровенен сегодня. Неужели он так нуждался в их помощи, что не стал скрывать даже самых заветных своих мыслей. Этот человек практически в одиночку боролся с могущественной силой, им можно восхищаться, но можно ли ему доверять?
— Твои люди не слишком скучают в развалинах? — неожиданно спросил Тор.
Чирс поежился под его взглядом:
— Надеюсь, ты не собираешься обвинять меня в предательстве?
— А почему бы и нет? — вмешался в разговор Ара. — Ты говоришь о доверии и союзе, а сам прячешь от нас свою охрану. Мы потеряли девятнадцать человек, и я не уверен, что в этом нет твоей вины.
— Я сделал все, что мог, меченый, — лицо Чирса побледнело от обиды, — но я не всесилен. Разве я не предупреждал вас, что поход будет опасным — у нас много врагов.
— Врагов я не боюсь, — отрезал лейтенант, — я боюсь предателей.
Взбешенный Чирс вскочил на ноги, глаза его сверкнули, рука метнулась к кинжалу, висевшему на широком расшитом золотом поясе. Полы его кафтана распахнулись, и Тор не без удивления увидел стальную кольчугу из мелких колец, облегающую крепкое мускулистое тело.
— Хватит, — остановил он лейтенанта. — Поздно говорить о доверии, когда мы у стен Храма. Когда Геронт нас примет?
— Завтра. В Храме Великого.
— А где гарантия, что это не ловушка? — не удержался Ара.
— Если вы боитесь, то мой человек проводит вас обратно, хотя вырваться отсюда будет непросто.
— Мы не за тем шли так долго, чтобы повернуть от самого порога, — сказал Тор спокойно. — Я согласен.
Чирс вздохнул с видимым облегчением:
— Мой человек будет ждать тебя завтра у ворот Железного города.
Горданец поклонился всем присутствующим и быстро удалился, мягко ступая по земле длинными мускулистыми ногами.
— Не знаю, — покачал головой Ара, — по-моему, глупо так рисковать.
— Было бы лучше встретиться с Геронтом где-нибудь ни открытом месте, — поддержал лейтенанта Резвый.
— Вряд ли они согласятся на это, — возразил Тор. — Все-таки они здесь хозяева, а мы только гости.
— Гостеприимные хозяева, — съязвил Ара.
— Хозяева они никудышные, но я, кажется, нашел способ испортить им настроение, если они окажутся уж слишком высокомерными.
Проводник прибыл на рассвете. Это был рослый воин с угрюмым и надменным лицом горданца. Автомат был небрежно переброшен через его правое плечо, а на широком поясе тускло отливал серебром широкий кинжал. Глаза горданца холодно блеснули в сторону капитана меченых:
— Посвященный Геронт, Правая рука Великого, ждет тебя, варвар.
Вороной, словно из одного куска выкованный жеребец, нетерпеливо перебирал ногами под седлом горданца. Тору не доводилось видеть лошадей столь совершенных пропорций. Горданец перехватил восхищенные взгляды меченых и надменно улыбнулся.
Дорога к Храму не заняла слишком много времени. Степь вокруг словно полыхнула пожаром, и застывшим от удивления меченым открылось поразительное зрелище: черная как головешка пирамида плыла в море бушующего огня.
— Странно, — покачал головой Резвый, втягивая носом воздух, — степь полыхает, а дыма нет.
Горданец только скривил презрительно толстые губы, похоже, его позабавила реакция варваров на открывшееся их глазам величественное зрелище. Его красавец конь легко взял с места в галоп и полетел черной птицей прямо в преисподнюю. Впрочем, чем ближе меченые подъезжали к Храму, тем меньше становилось пламя, а потом и вовсе исчезло. И только опаленная этим пламенем пирамида по-прежнему непоколебимо возвышалась среди окружающих ее холмов.
Только подъехав вплотную к пирамиде, меченые смогли убедиться, насколько она велика. Черные камни, из которых было построено это странное здание, играли на солнце полированными гранями, отражая растерянные лица меченых. Мрачная красота Храма казалась чужеродной, раскинувшейся вокруг ковыльной степи. Непонятно кому и зачем понадобилось разнообразить столь прекрасный в своей унылости ландшафт, а уж о предназначении этой пирамиды и вовсе говорить было трудно, как трудно было вообразить, сколько сил было затрачено на строительство столь грандиозного сооружения.
Пирамида вдруг раскололась надвое, во всяком случае так показалось меченым, которые не спешиваясь смогли проникнуть в ее мрачное чрево. Пол внутри огромного помещения светился голубоватым светом. Тор первым спрыгнул с коня и постучал каблуком сапога по гулкой поверхности. Пол не был каменным, но не был и деревянным. Больше всего это покрытие было похоже на стекло, но по стеклянному полу вряд ли смогли бы проехать десять всадников. Потолком этому странному залу служил свод пирамиды, но, как ни старались меченые пробиться взглядом сквозь льющийся сверху свет, это им так и не удалось.
В зале не было ни души, если не считать меченых и их проводника-горданца. В дальнем углу зала горел в круглой чаше огонь, но и его назначение было не совсем понятно — он явно не смог бы ни обогреть, ни осветить это грандиозное помещение. И здесь же, у этого странного очага, стояло кресло или, вернее, трон, богато отделанный золотом и драгоценными камнями. Драгоценные камни сверкали и на стенах пирамиды: то в гордом одиночестве, то сложными узорами, напоминающими скопления звезд на ночном небе.
— Богатый замок, — высказал свое мнение Сизарь и по правил висевший на крепкой шее автомат.
Рослый человек появился ниоткуда, еще секунду назад его не было, и вот он уже стоял у золотого трона, сияя серебром длинного, небрежно наброшенного на плечи плаща. В клубах повалившего дыма незнакомец на мгновение показался меченым неестественно большим, но дым рассеялся, и они убедились, что это всего лишь оптический обман. Воробей неожиданно чихнул, нарушив тем самым торжественность момента. Меченые засмеялись, а Тор почувствовал облегчение, словно с его души свалилась каменная глыба. Не с полубогами ему придется здесь общаться, а с самыми обычными людьми, у которых есть чему поучиться, но трепетать перед которыми не стоит. Показанное меченым представление говорило скорее об изощренности ума, чем о силе и благородстве духа.