Такая открытость чувств и непосредственность поведения, думалось Райну, сродни глупости: разумный человек должен быть более осторожным, сдержанным… А ведь Пауэлл далеко не дурак.
Возможно, правда, все объяснялось достаточно просто: Пауэлл, как и любой валлиец, легкий и дружелюбный в общении человек. Однако Райн знал, что каждый валлиец прежде всего защищает интересы своего клана.
Он тут же припомнил, что самыми опасными в городе считались именно валлийские банды. Откуда-то из подсознания выплыла мысль о том, что следовало бы приобрести автоматический пистолет и научить им пользоваться домашних, хотя бы старшего сына и жену.
Как-то Сондерс, бывалый репортер из «Счастливого голоса», вызвал у Райна некоторое недоумение своими рассуждениями о его управляющем. Помнится, он сказал:
— Твоему Пауэллу не мешало бы сменить фамилию: уж очень она смахивает на валлийскую. А с этими националистами из Уэльса и так хватает хлопот, возьми хотя бы недавние беспорядки. Предположим, конкурирующая с тобой фирма игрушек «Луч Луны» кое-кому намекнет о том, что твой ближайший помощник родом из Уэльса, и тогда тебя заклеймят в печати как покровителя валлийцев. Думаю, это доставит тебе массу хлопот, особенно если такой слушок появится во время очередной заварушки. Уверяю тебя, покупатели валом повалят к твоим конкурентам с фамилией, например, Джонс или что-то вроде этого, а ты останешься считать убытки. Пауэлл всегда так преданно ловит каждое твое словом — только намекни и охнуть не успеешь, как он станет ну хотя бы Смитом. Скромненько, но со вкусом.
Болтовня старого газетчика покоробила Райна, и он торопливо распрощался с ним. Но семена попали на благодатную почву, и теперь Райна терзали сомнения.
Безусловно, Пауэлл не согласился бы менять фамилию, да Райн и не предложил бы ничего подобного. С другой стороны, Сондерс, разумеется, не думал, что Пауэлл родом из Уэльса, — он только отметил его неподходящую фамилию — и все равно посчитал необходимым обратить внимание Райна на этот факт.
Дело всей жизни Райна оказалось висящим на волоске. Практически на всех предприятиях при найме на работу кадровики решительно отсеивали претендентов с подозрительными фамилиями, даже если их происхождение и рекомендации были выше всякой критики. А у Райна работал настоящий, живой валлиец, который мог оказаться националистом, трудящимся ради Дела Уэльса (довольно темного дела, как это представлялось Райну). Райн еще ни разу не попадал в такое двусмысленное положение.
В сущности, все эти подозрения не стоили и выеденного яйца. Во всяком случае, Пауэлл наверняка оказался бы последним, кого можно было бы заподозрить в каких-то темных делишках: слишком поглощенный своей работой, он вряд ли интересовался политикой.
С другой стороны, имя — это имя. В последнее время массу хлопот причиняли экстремисты разного толка, а после убийства короля дела обстояли совсем плохо. Националисты Уэльса заявили, что это их работа. Но и другие группы тоже утверждали это, стараясь любой ценой повысить свой престиж.
Что и говорить — с житейской точки зрения присутствие Пауэлла смущало Райна. Тут нет вопроса. Однако вы не можете расстрелять человека только по подозрению.
Лицо Райна потемнело, руки напряглись. Он понял, что почва уходит из-под ног, и еле слышно выругался. Потом снова шагнул к столу и потянулся к звонку, чтобы вызвать заведующего по кадрам.
Сгорбившись над столом, Фредерик Мастерсон заполнял какой-то график. В отличие от коренастого и румяного Райна он был высоким, худощавым и бледным. Когда в кабинете резко прозвучал сигнал вызова, Фредерик от неожиданности выронил карандаш и повернулся к экрану. Увидев нахмуренное лицо обычно жизнерадостного Райна, он непроизвольно улыбнулся и спросил:
— Что-то случилось?
Райн сразу приступил к делу.
— Составь, пожалуйста, список всех наших сотрудников с необычными фамилиями и заодно укажи некоторые сведения об их происхождении. — Увидев недоумение в глазах Мастерсона, Райн коротко хохотнул и добавил: — Я никого не собираюсь увольнять, просто необходимо иметь под рукой эти данные… на всякий случай.
Мастерсон усмехнулся.
— В таком случае я начну с тебя. Ведь у тебя ирландская фамилия, верно?
— Перестань насмешничать, Фред. Ты прекрасно знаешь, что я такой же ирландец, как и ты. Во всяком случае, за последнюю сотню лет никто из моих родственников не бывал в Ирландии, даже туристом.
— Ну да, почти по анекдоту — «Снова назовите меня ирландцем, и я приласкаю вас дубиной», — проговорил Фредерик, коверкая слова, как ему казалось, на ирландский манер.
Райн недовольно поморщился.
— К чему паясничать, Фред. Все гораздо серьезнее. Некоторые радетели за чистоту нации, которые плодятся сейчас как кролики, не прочь погреть руки на жареных фактах. Мы должны быть готовы к любым неожиданностям. Поэтому пусть твой отдел проверит досье на всех сотрудников фирмы. Необходимо проследить родственные связи, происхождение, места предыдущей работы. Короче, все, что может нам понадобиться, — ты лучше меня знаешь, где копать. Но я не собираюсь никем жертвовать, поэтому не предпринимай никаких шагов — только список, и все.
Скривив в иронической ухмылке губы, Мастерсон несколько раз кивнул.
— Конечно, конечно, сделаем в лучшем виде.
— Ну как ты не хочешь понять! Единственный путь оградить наших сотрудников от возможных сплетен — это знать о них все. Мы должны парировать любой ход конкурентов, не давая захватить нас врасплох. Разве это не ясно?
Мастерсон вздохнул.
— А как быть с теми, кто попал сюда из Вест-Индии? Их ведь тоже довольно много. Ты же знаешь, что лишь недавно появилось распоряжение не пускать их в страну.
Райн немного подумал, а затем сказал:
— Похоже, негры сейчас никого не интересуют, или я ошибаюсь?
— Пожалуй, нет.
— Вот и прекрасно. Хотя все может быть…
— И то верно.
— Пойми, Фред, я хочу защитить их.
— Само собой…
От разговора с Мастерсоном остался неприятный осадок.
А тут еще в памяти всплыл недавний сон. Казалось, Райн и не вспоминал о нем, но вот теперь — вызванный к жизни какими-то неясными ассоциациями — он вконец испортил настроение.
Во сне он, помнится, вернулся в детство — в старый дом с заброшенным садом, где обитали бродячие кошки. Сжимая в руках пневматическое ружье, он изображал охотника. Кто-то, сопровождавший его в этой игре, выстрелил в одну из кошек. Прежде в саду он ее не видел, иначе бы запомнил белую шкурку с ярко-желтыми пятнами. Вероятно, подобно всем остальным, это животное тоже облюбовало густые заросли сада. Судя по пластырю на боку, кошка уже бывала в переделках, и какой-то доброхот подлечил ее. Спутник Райна своим выстрелом буквально разворотил кошачий бок, но животное, похоже, не заметило чудовищной раны: несмотря на хлеставшую кровь, кошка, громко мурлыча, продолжала идти вдоль забора, направляясь к дому.
Она вошла в отворенную дверь и — словно прекрасно знала дорогу — отправилась на кухню, где обычно выставляли кошачьи плошки с какой-нибудь едой. Там она принялась с аппетитом утолять голод.
Глядя на это странное существо, истекавшее кровью и вроде бы не чувствовавшее боли, Райн испытывал замешательство, не понимая, как следует поступить: то ли избавить ее от страданий еще одним выстрелом, то ли оставить все как есть…
Чрезвычайно противный сон! Райн пожал плечами, удивляясь и прежнему сну, и нынешнему воспоминанию о нем. У него, кстати, никогда не было кошки подобной масти. Тряхнув головой, словно отбрасывая никчемные мысли, он вернулся к прежним размышлениям.
Райн не без основания гордился своим прагматизмом и деловой хваткой: это помогло ему создать надежную фирму с лучшим контингентом сотрудников. Он никогда не испытывал нехватки кадров: люди стремились работать в «Игрушках Райна», поскольку находили там не только хороший заработок и пристойные условия труда, но и человеческое отношение, что немаловажно.