Именно он спас четверых друзей, когда они попали в заварушку на митинге Патриотов. Помнится, это случилось в январе 2000 года. К этому времени на улицах все чаще и чаще стали появляться какие-то религиозные фанатики — толпами и поодиночке, — призывающие к покаянию и очищению от скверны. Райн не понял тогда, что это начало конца цивилизации, предвестники мучительной агонии мира.
Всеобщая сумятица и недовольство еще больше усугубились, когда в том же январе приняли неразумное решение о ликвидации лагерей для иностранцев. Вышвырнутые на улицу обездоленные люди усилили недовольство якобы имеющим место засильем чужаков.
Это, пожалуй, оказалось той последней каплей, что переполнила сосуд ненависти, выхлестнувшейся тогда на Трафальгарскую площадь. Пятидесятитысячное сборище безумцев заполнило не только прилегающие к площади улицы, но и ворвалось в Национальную галерею и собор Святого Мартина. Толпа напоминала голодных крыс, готовых сожрать не только все вокруг, но и друг дружку. Тошнотворное и омерзительное зрелище.
Райн упустил тот момент, когда еще можно было безболезненно выбраться из возбужденной толпы. Напряжение все возрастало. Эта картина вызвала у Райна ассоциацию с котлом, наполненным кипящей внутри сжиженной желчью. Его ядовитое содержимое едва сдерживали тонкие стенки из вооруженных солдат, время от времени стрелявших поверх голов.
На ступенях собора Святого Мартина, попирая их коваными сапогами, стояли вожди движения, озаренные светом прожекторов, в лучах которых кружились хлопья снега. Время от времени кто-нибудь из них подходил к усилителю, и тогда в копошащуюся возле их ног толпу падали, словно камни, трескучие лозунги.
Многократно усиленные, они — устремляясь вверх по главному проспекту Сент-Джеймского парка — долетали? до уединенной комнаты королевы Анны, которая внимала их речам по телевидению; скатываясь вниз — по Уайтхоллу, — этот бред добирался и до самого Парламента.
Но разве Парламент мог ему противостоять?..
Страсти постепенно накалялись — появились недовольные, готовые кулаками отстаивать свои идеалы.
Их пока еще неорганизованные попытки охлаждал не только валивший снег, но и вид оружия в руках солдат и личной охраны вождей.
Почувствовав нежелательное брожение, к микрофону вышел Колин Бисли — лидер Патриотов и член Парламента. Это был коренастый, внушительный человек, монументальность которого подчеркивали длинный черный плащ, перехваченный поясом, и широкополая шляпа, низко надвинутая на глаза. Профессиональный оратор, владевший приемами школы политиков времен Черчилля, он умел управлять толпой, подавляя ее своей мощью и напористой манерой речи. Он произносил слова медленно и четко, словно впечатывая их в каменные лбы слушателей.
Умелый политик, он — в отличие от выступавших — сразу выдал главную идею, не мусоля надоевшие уже лозунги Патриотов:
— Среди нас скрываются чужаки!
И стоило ему только открыть рот, как поднявшийся вихрь подхватил его слова и унес их, казалось, до самого Вестминстера, к Букингемскому дворцу и площади Пикадилли.
А Бисли между тем продолжал, слегка подавшись вперед и уперев подбородок в воротник плаща:
Мы не знаем, откуда они взялись. Мы не знаем, сколько их. Но мы ощущаем их зловещее присутствие. Я призываю народ Англии к бдительности!
Райн понял, что этот Бисли имеет в виду каких-то инопланетян, нечто из детских комиксов о космических войнах. Он удивился, как взрослый человек может произносить подобную чушь, если всем известно, что небо непрерывно обшаривают наблюдатели со специальных постов, построенных по всей стране. Он взглянул на прижатого к нему толпой Мастерсона и криво усмехнулся, но тот, похоже, слушал оратора без иронии.
Между тем Бисли продолжал упорно вколачивать в слушателей уже высказанную мысль:
— Внешне они ничем не отличаются от людей. Они изменили свой внешний вид, чтобы мы не узнали их. И все-таки они не люди. Это — биороботы, посланные из космоса, чтобы поработить нас.
Взглянув на обращенные к нему лица, он заговорил доверительным тоном отца, объясняющего несмышленышу, почему необходимо пользоваться носовым платком:
— Вам, конечно, любопытно узнать, как мы определили, что среди нас появились чужаки. Верно? Это подсказало нам наше зрение! До тех пор пока биороботы не внедрились в человеческое общество, как раковые клетки в здоровое тело, люди на Земле не ведали потрясений. А что теперь?
Сделав эффектную паузу, он вновь загрохотал в полную силу:
— Чем иначе можно объяснить потрясшие нас мятежи и революции? А жертвоприношение детей йоркширскими фанатиками? Или нескончаемые бесчинства и разбой на Западе? Наконец разгул сатанинских маньяков в Фене? Нет числа этим чудовищным фактам! Мне могут возразить, что и прежде случались крупные неприятности, и прежде грабили и убивали. Верно. Но я призываю вас обратиться к статистике. Цифры не лгут! Количество убийств за последние пять лет возросло втрое, а если сравнить с уровнем 1990 года — то в десять раз! Рождаемость упала — в стране почти нет детей! С каждым годом жизнь становится все страшнее. Мы — свидетели национальной катастрофы! А теперь ответьте мне, кто толкает страну к пропасти? Чьи руки обагрены кровью невинных? Кто провоцирует людей на бесчинства и разрушения? Ответьте!
Оглядываясь по сторонам — насколько позволяла дикая давка, — Райн пытался понять, неужели все столпившиеся здесь верят этой трескотне? Что мешает им освистать зарвавшегося крикуна — вера в его правоту или страх перед оружием в солдатских руках?
Он смотрел и ужасался — бред Бисли о притаившихся повсюду чужаках скопище внимавших ему людей воспринимало всерьез! В толпе стали раздаваться сначала одиночные одобрительные выкрики, а потом к ним присоединился многоголосый хор.
Теперь Бисли распространялся о потаенных убежищах пришельцев, призывал выявить и уничтожить их базы, растоптать ядовитую отраву…
И вновь одобрительный гул голосов — слитный, единый, чудовищный в этом своем единстве.
Но ведь не может же Бисли, думал Райн, ограничиться только общими фразами: если он не укажет конкретных методов уничтожения легко опознаваемых субъектов, слушатели просто плюнут на его рассуждения и разойдутся по домам. Если он…
Именно в этот момент вождь Патриотов приступил к практическим указаниям. Патетически-возвышенно он принялся проповедовать религию ненависти.
— Вы хотите знать, как обнаружить их? — и вновь услышав мычание многоголосого стада, продолжил: — Вы их знаете! Вы постоянно видите их, не отдавая себе в этом отчета. Среди них есть и мужчины и женщины, но они не такие, как мы. Приглядитесь внимательно и вы сразу поймете, кто перед вами. Их глаза полны насмешки. Их речи всегда выражают сомнение. Они смеются над нашими идеалами, побуждая нас к неверию. Они всегда стараются избавить от справедливой кары тех, кто поганит наше общество. Они защищают то, что мы порицаем, и хвалят заведомо неприемлемое для нас. Они вербуют себе союзников, не гнушаясь даже опустившихся пьяниц и отпетых мошенников. Я вижу по вашим глазам, что вы поняли, кто наш общий враг. Они явились сюда, чтобы уничтожить достижения цивилизации, растоптать честь и совесть и установить над нами власть беззакония! Так не медлите! Пора вырвать семена зла, не дать им пустить корни, поступить с ними так, как они того заслуживают!
Вскинув вверх руку, он замер в ожидании реакции — и дождался: толпа взревела, неистово потрясая кулаками.
Понимая, что надо уносить ноги, Райн подтолкнул Мастерсона плечом.
— Давай-ка поскорее выбираться отсюда. Да ты не слушаешь меня, Фред! Поторопись — тут сейчас такое начнется!
Словно очнувшись от сна, Мастерсон тряхнул головой. Но ответил Райну все-таки не он, а Джеймс Генри: Нас это не коснется, зря беспокоишься, Райн. Давай лучше вместе с ними устроим облаву на инопланетян! Вот будет потеха!