— Очень красивый жеребец, — поправил тот.
— Да, очень, — Анна с горячечной готовностью поддержала беседу. Разговор об Агате — он безопасен, он может скрасить время, которое понадобится для приготовления комнаты гостю. — Он потрясающий. Верон, ты не представляешь, как он держит ход, как будто это и не конь, а волна, с него невозможно упасть.
А король молча улыбнулся. Порывистость Анны лишь успокаивала и позволяла отвлекаться от опасной темы. И юноша заметно нервничал теперь не из-за гостя, а потому что жеребец попал в стойло.
— Вы еще успеете на нем прокатиться, — бледный гость дал понять Учинни, что желает остаться с ней наедине. Как много обещаний уже давалось, как много не исполнялось.
Тени касались все настойчивее, и вымученно улыбающаяся Анна спала с лица. Вино не давало проявиться бледностью, наоборот, заливало щеки пьяным румянцем, маскируя состояние девушки.
— Верон, дорогой, давай я провожу тебя в твою комнату? — как можно непринужденнее спросила она у жениха.
Юноша улыбнулся. И все же ему не нравился этот господин, назвавшийся другом. Хотелось заставить Анну объясниться, и лучшее, что придумал жених, так это подняться, а затем, распрощавшись чуть отстраненно, отправиться наверх и, уже открыв дверь спальни, неожиданно привлечь Анну и затащить ту внутрь, чтобы выведать правду.
— Скажи, кто он? Ты… никогда не говорила про этого странного типа? Почему он здесь? — Верона трясло от возмущения.
— Верон, успокойся, — Анна крепко взяла юношу за плечи, не давая обнимать себя. Лихорадочность состояния выражалась и в блеске глаз, и в плохо связной речи, и в том, что девушка излишне сильно сжала пальцы, — Пару дней, и он уедет, я обещаю. Поверь мне и ничего не спрашивай, хорошо?
— Пусть он уедет сейчас, пусть уезжает, он мне совсем не нравится. Я слышал, что в городе мужчины посещают дурные места, а потом они умирают, нос проваливается, они… ты должна его прогнать, — с жаром зашептал юноша, который словно боялся, что их услышат. — Ты неправду мне сказала, что училась с ним.
— Я не могу, — отчаянно замотала головой Анна. — Я дала слово. Давно. Я теперь не могу его нарушить, — девушка не выдержала и обняла Верона, прижимая к себе. — Поверь мне. Всего пару дней — и все. Все, мне пора.
Учинни отстранилась и заглянула в глаза жениху.
— Поверь мне. И не забудь запереть дверь на засов, хорошо?
Верону не понравилось, что ему надо запирать дверь, но он не успел ничего сказать, потому что Анна решительно покинула комнату и спустилась вниз. Гость уже стоял у окна, повернувшись к лестнице спиной, и лишь посмотрел на Анну через плечо голодными провалами глаз, как будто спрашивая, как же та решила поступить.
— Вам приготовлена комната, — нерешительно начала девушка, облизывая губы. Глупая отвага, охватившая ее наверху, постепенно сходила на нет, и она не могла оторвать взгляд от Короля. — Недалеко от моей…
— Недалеко? — темная фигура разворачивалась так, словно голова существует отдельно от тела, движения вновь стали неестественными и лишенными человеческой привычки ходить прямо. — Так где я буду ночевать? — холодная ярость проявилась на лице темными трупными пятнами.
Анна невольно сделала несколько шагов вперед, с облегчением осознав, что вокруг нет ни одного слуги.
— Простите, я не могла не приказать приготовить вам комнату. Вы сами сказали — показать вам мой мир, — запинаясь, бормотала девушка, подходя все ближе. — Тут иначе нельзя, никак, — она судорожно замотала головой, подумав, что выпила бы еще. — Поэтому сейчас нам нужно идти по нашим комнатам, — она уже стояла почти вплотную к Королю, — а потом…
Потом… Потом закрывалось страхом и ужасом, всколыхнувшими такими привычными воспоминаниями детства и закрепленными последними, и Анна вдруг подумала, что теперь это — навечно. И не смогла выговорить ни слова — не только от страха, но и от стыда, от мерзкого ощущения удовольствия, вдруг ткнувшегося в печати, наложенные на сердце и руку, прораставшие узорами ядовитых цветов.
Король побледнел, стал еще более спокойным, а затем кивнул. Нет, он не соглашался с доводами Анны и не принимал их ни как факт, ни как цель избавиться. Соблюдать правила человеческого мира тоже не собирался, но на лестнице задержался и провел ладонью по перилам. — А еще дерево имеет свойство рассыхаться, — сказал невпопад, — и даже хрупкие юноши падали так вниз и ломали шею.
Девушка, идущая впереди и показывающая дорогу, побледнела и обернулась.
— Я же согласилась, — прошептала она, стараясь не сорваться на крик. — Что тебе еще нужно?