— Тогда веди в свою спальню, — настойчиво заявил гость, который плевал на все условности и не желал играть в игры людей. — Пусть Верон знает, что ты спишь со мной, что ты моя, — добавил раздраженно.
Анна обреченно прикрыла глаза. Этот глупый мальчишка обязательно что-нибудь натворит и рассердит Короля и тогда… Тогда все будет зазря!
Перед глазами сменялись картины: как Верон бьется в чьих-то руках, пытаясь побежать к тонущим в полынье родителям, а ее не пускают. Как плачет потихоньку, уткнувшись в подушку. Как рассказывает про свое «приключение» в шахте. Как, старательно высунув кончик языка, выводит буквы, обучаясь письму, а она шутит над ним, с трудом удерживая желание дернуть за волосы. Как он, уже взрослый, смущенно протягивает первый подарок. Его неловкие поцелуи…
Анна открыла глаза, с мольбой воззрилась на чудовище с той стороны мира и предприняла последнюю попытку.
— Давай уедем отсюда. Я обещала показать тебе наш мир — я покажу. Будем жить в одной комнате, все, как ты хочешь. Давай только уедем. Тебе же все равно, где жить.
— Ты пригласила меня сюда… То есть, я пришел сам, переступив через преграды, презрев опасность, а ты стесняешься мальчишки, который задурил твою голову обещаниями любовных томлений? — король сильнее сжал дерево, которое затрещало и моментально в этом месте покрылось гнилью. — Я никуда не поеду. И я буду спать с тобой в одной комнате, что бы ты ни боялась услышать от жениха и общества.
Анна посмотрела на почерневшие и покрывшиеся неприятной слизью перила и обреченно подняла взгляд на Короля.
— Хорошо. Только, пожалуйста, не трогай Верона. Он мне как… брат.
Пожалуй, впервые в жизни девушка сказала вслух правду. Она не любила своего жениха. Вернее, любила, конечно, но не так, как положено любить мужчину, а как брата. Да, он волновал мысли, занимал их первыми поцелуями, но не больше.
Анна точно стала бы хорошей женой, но никогда бы не смогла полюбить той горячей страстью, от мысли о которой загораются румянцем щечки и которая жила в сердце Верона. Вероятно, что умный юноша очень быстро после свадьбы понял бы это, но как бы он отреагировал, во чтобы это вылилось, Анна не давала себе труда задуматься. Ей нужна была эта свадьба, чтобы обрести независимость, и она бы с радостью вышла замуж за Верона, ставшего за долгие годы добрым другом.
Но, видимо, не судьба. И единственное, что Анна могла сейчас попытаться сделать — спасти. Не отдать в руки Черного Короля.
— Как легко ты сдаешься, — шаг вверх, но на самом деле шаг вниз. И провалы глаз так умело становятся пропастями собственной души. Была ли у короля душа, кроме той, которой обладала сама Учинни, или только отзвук чужих голосов и жизней откликался в потустороннем госте, который пробудил от смерти или чью-то оболочку, или взял чей-то образ.
Она покачнулась, как будто могла и сама сейчас упасть вниз и, раскинув руки, стать мертвецом вместо Верона.
— Славный Верон… Твой друг и твой жених, — король прошел мимо, а Анна как будто накрыло темным шлейфом знакомых запахов, где каждый — это начало агонии. Так пахнут старики, еще живущие, но объятые угасанием. Так пахнут больные, у которых разлагается душа и тело.
Да, запахи были знакомы, но девушку все равно мучительно затошнило, и выпитое за ужином вино запросилось наружу. Она сжала зубы и медленно пошла вслед за королем. Ничего, чуть-чуть перетерпеть и дальше станет полегче. Всегда становилось, и теперь станет.
В этот момент девушке показалось, что Король издевается над ней. Что она могла противопоставить смерти, которая в любой момент может повесить знак болезни над головой человека и тот вскоре умрет? Что она могла противопоставить тому, кто обращал людей в бездушные куклы, как, например, медсестру?
Если бы понять, зачем Анна этому чудовищу, можно было бы попытаться хоть что-нибудь сделать… Как-нибудь бороться. А пока оставалось смириться и брести следом, стараясь не растерять последние капли мужества.
Король безошибочно определил дверь, за которой находилась комната Анны, и вошел в нее так, словно всегда имел на это полное право. А когда девушка оказалась внутри, то потянул прочь с себя сюртук и вновь принял форму бледного и очень усталого юноши.
— Попробуем договориться, раз ты действительно не умеешь этого делать, — король шагнул к Учинни, прикоснулся к ее груди кончиками длинных пальцев, расстегивая платье и продолжая смотреть в лицо.
Анна сглотнула. Она и раньше не совсем понимала, что именно требует мучитель, кроме очевидного, но теперь, после этих слов…