Девушка отвернулась, лишь бы не видеть сейчас лица жениха.
Тот побледнел, а потом, не церемонясь, залепила Анне пощечину — такую звонкую, что даже хрусталь задрожал в люстре в центральном холле.
Верон свел черные брови и еще плотнее наступил на край платья.
— Тебе придется выйти замуж. Иначе я убью твоего Атоли, — тихо и решительно сказал он, а в доказательство выдернул из-за пояса кинжал, потом сошел с платья Учинни и направился по лестнице вниз, прямо к выходу, где появился Черный Король собственной персоной с лимонной миной на фарфоровом лице.
Происходящее напоминало Анне сон. Вытягивающий все силы дурной сон, который никогда не закончится. Накатившая слабость заставила девушку медленно осесть на ступеньку и обхватить голову руками.
— Ты обещал не убивать… — голос звучал тускло, еле слышно, однако Учинни была уверена, что чудовище услышит ее. — Если ты ее сейчас убьешь, то и меня не получишь.
Эта беспомощная и нелепая фраза являлась единственным, чем девушка могла воздействовать на Короля.
Чувствуя себя больной и абсолютно разбитой, Анна подняла голову и посмотрела на происходящее у подножия лестницы, хотя предпочла бы ничего не видеть.
Жених Учинни шел решительной походкой к темному монстру со сверкающим клинком в руке, он поднял его и замахнулся, явно обороняясь от Атоли, который выглядел совершенно равнодушным.
— Вы! Только вы виноваты! Вы пришли сюда и внушаете ей эти мысли… Вы! Я ненавижу вас! — Верон весь дрожал от ярости и готов был защищать Учинни ценой своей жизни. Самозабвенно, как кот маленького несмышленного котенка. — Как вы посмели нарядить ее в это?
— Посмел, — Атоли перехватил запястье человека, и они оба замерли в какой-то танцевальной позе, как будто вот-вот двинутся с места и зазвучит тихая романтическая музыка. — Она только моя!
— Верон! — Анна с трудом поднялась, придерживаясь руками за перила. — Прекрати! Ты выглядишь глупо! — голос девушки снизошел на шепот. — Идиот…
Действительно, что он мог сделать?! Никакой нож не причини…
— Откуда у тебя нож?! Зачем?
Юноша не отвечал, он боролся с существом, которое как будто специально играло — давало надвигаться холодным металлом и отдаляло удар. Атоли не смотрел на девушку на лестнице, но демонстрировал ей, как легко оружие может войти в податливую человеческую плоть и окрасить пол холла красным.
— Она только моя, идиот, — повторил ругательство Атоли, отталкивая Верона, и он упал на пол, а король сделал шаг и наступил попавшейся птичке на грудь сапогом, придавливая.
— Нет! — крикнула Анна и бросилась было вниз по лестнице, но запнулась о подол платья и чуть не упала, в последний момент успев ухватиться за перила. — Ты обещал не причинять ему вреда!
Рука, которую девушка потянула во время падения, болело, а мир перед глазами расплывался, обращая все вокруг в размытые мазки. Будто неумелый художник взял широкую кисть, обмакнул ее в воду и с размаху принялся водить туда-сюда по только что написанной картине, смазывая краски и убивая силуэты.
— Отпусти его… Пожалуйста… Я же еду с тобой…
Она сделала еще один шаг по лестнице вниз.
— Пусти… — Верон пытался убрать ногу с груди, но та оказалась тяжелее надгробного камня. — Анна! Пожалуйста…
— Я раздавлю его. Я его раздавлю. Eго раздавлю я, — Атоли издевался, но говорил так равнодушно, будто его эмоции — это всего лишь каламбур смерти в процессе жизни.
— Нет! Отпусти! — Анна тряхнула головой, пытаясь собраться и сбросить с себя странную напасть. Шаг за шагом — и каждый шаг будто прибавляет сил. Еще несколько шагов — и девушка остановилась прямо перед Королем.
— Отпусти! — прошипела не хуже змеи, до боли сжимая пальцы.
— Отпущу, — передразнил Атоли, изображая точно голос Учинни, но и не подумал убрать ногу от сопротивлявшейся глупой птахи, которая рвалась встать. — Пусть извинится. Ему ведь есть за что… за то… покончить с Вероном, — прошипел в ответ, на мгновение показывая острые зубы и облизывая губы несколькими языками, появившимися на поверхности, как белые черви.
— Она не твоя, не твоя, — юноша продолжал отпихивать от себя ногу, а ладонь короля уже легла на шею Анне, сдавливая и лаская вверх-вниз.