– Клянусь дьяволом, которому я служу!.. – воскликнул со смехом Кармо. – Если у губернатора Маракайбо все такие молодцы, то, выходит, он не кормит их каплунами. Взгляните-ка, ведь он тощ, как селедка. Вздернуть его на сук будет легко.
Кармо зажег кусок фитиля, оказавшийся у него в кармане, и поднес его к лицу испанца.
– Я не велел его вешать, – повторил Корсар. Дотронувшись до пленника кончиком шпаги, он приказал: – А теперь говори, если шкура тебе дорога.
– Шкуру вы все равно с меня спустите, – ответил испанец. – Скажу я вам все, что вы хотите, или не скажу – живым от вас не уйти!
– А испанец не трус, – заметил Ван Штиллер.
– Своим ответом он заслужил пощаду, – добавил Корсар. – Ну, будешь ты говорить?
– Нет, – ответил пленник.
– Я обещал тебя пощадить.
– А кто вам поверит?
– Кто?.. Да знаешь ли ты, кто я такой?
– Флибустьер.
– Да, но зовут меня Черный Корсар.
– Пресвятая Богородица Гваделупская! – воскликнул испанец, посинев от страха. – Черный Корсар в этих местах!.. Вы явились, чтобы уничтожить всех нас и отомстить за вашего брата, Красного Корсара?
– Да, если ты не будешь говорить, – ответил мрачно флибустьер. – Я уничтожу вас всех, а от Маракайбо не оставлю камня на камне.
– Por todos santos![4] Черный Корсар здесь!.. – повторил пленник, не пришедший еще в себя от неожиданности.
– Говори!..
– Я погиб, и ничто меня не спасет.
– Да будет тебе известно: Черный Корсар – рыцарь и умеет держать слово, – торжественно сказал капитан.
– Тогда спрашивайте.
3
Пленник
По знаку капитана Ван Штиллер и Кармо подняли пленного и усадили его под деревом. Они не стали развязывать его, хотя были уверены, что он не настолько безумен, чтобы попытаться бежать.
Корсар уселся напротив испанца на огромное сплетение корней, напоминавшее клубок змей, а оба флибустьера стояли в зарослях на страже: могло статься, что пленник пришел не один.
– Отвечай мне, – проговорил Корсар после недолгого молчания. – Тело моего брата все еще висит на площади?..
– Да, – ответил пленник. – Губернатор велел не снимать его три дня и три ночи, а потом бросить в джунгли на съедение диким зверям.
– Как ты думаешь, можно его похитить?
– Наверное. Ведь ночью площадь Гранады охраняет только один часовой, правда повешенных там пятнадцать, но ведь они же не сбегут!
– Пятнадцать!.. – воскликнул мрачно Корсар. – Значит, Ван Гульд не пощадил никого?
– Никого.
– И он не боится мести флибустьеров с Тортуги?
– В Маракайбо хватает пушек и солдат.
Презрительная улыбка скривила губы гордого Корсара.
– Что пушки! Наши абордажные сабли стоят большего, вы это видели во время штурма Сан-Франциско-ди-Кампече, в Сан-Агостино во Флориде и в других местах.
– Верно, но в Маракайбо Ван Гульд чувствует себя в безопасности.
– Ах так!.. Посмотрим, как он заноет, когда я сговорюсь с Олоне.
– С Олоне!.. – воскликнул, весь трепеща от ужаса, испанец.
Корсар, казалось, не обратил внимания на испуг пленного, так как продолжал другим тоном:
– Что ты делал в лесу?
– Охранял побережье.
– Один?
– Да, один.
– Испанцы боятся нашего нападения?..
– Опасаются, потому что в заливе замечен подозрительный корабль.
– Чей? Мой?
– Раз вы здесь, то это, должно быть, ваш корабль.
– И губернатор поспешил, наверное, укрепиться.
– Более того, он послал надежных людей в Гибралтар[5], чтобы предупредить адмирала.
На этот раз настал черед капитану содрогнуться от мрачных предчувствий.
– О! – воскликнул он; его лицо стало еще бледнее. – Так, значит, мой корабль в большой опасности! Впрочем, когда корабли адмирала подойдут к Маракайбо, я уже буду на борту «Молниеносного».
Он резко поднялся, свистом подозвал флибустьеров, стоявших в зарослях на карауле, и кратко приказал:
– В путь!
– А что делать с этим человеком? – спросил Кармо.
– Возьмем его с собой. Если он сбежит, вы ответите мне за него.
– Гром и молния! – воскликнул Ван Штиллер. – Я его буду держать за пояс, чтобы ему и в голову не пришло удариться в бега.