– Так и что я им скажу, господин Бунэ? Кристиан?
– Скажешь, что все под контролем. Мне тебя учить как разговаривать с местными? – Он оттолкнул мужчину и пошел прочь.
Дело оставалось за малым. Патрик собрал людей. Речь его была проникновенной — публика слушала в тишине. Один Рослин бурчал что-то себе под нос, ловя не добрый взгляд новоприбывшего сыщика, и иногда с укором поглядывая на своего младшего брата Освальда. В остальном, думалось, господину Монро — все прошло как по маслу. Даже священник и кузнец ничего не сказали и никак не перечили, а лояльный старосте Зенгрин по доброму улыбнулся после того, как оратор объявил, что в корчме можно как прежде пить и гулять на всю катушку. Пусть и культурно.
-Не забыл, что вечером ты занят другими делами? – Взяла спасителя за руку Лукреция.
– Не забыл. – Улыбнулся защитник.
***
3.4.
Тени рождались и умирали в сонных дебрях и топях. Патрик не врал. Тракт размыла распутица — да так, что местами от него совсем ничего не осталось. Покрытая мхом гладь зеркала воды растворялась в сумраке. Тоскливое место — гораздо более гиблое, чем те болота, что облюбовали деревню с запада. Во всяком случае к такому выводу пришел Грисельд. Он держался в седле уверенно. Вокруг тишина, нарушаемая тяжелыми ударами копыт. Только он и Вихрь, который в этот раз не спешил и был покладист как никогда. Пару раз Монро слезал с верного друга, шел пешком. А когда утро подарило друзьям внятную видимость, всадник затушил огонь. На время путь стал легче. Однако вскоре тропа скрылась под толщей маслянистого торфа. Господство гнилостного пейзажа, расписанного слоями тины, становилось несгибаемым и одновременно пугающим. Островки безопасности стали меньше, а медленно умирающий лес, превратился в непроходимый, густой лабиринт не прощающий ошибок…
Друзья шли медленно. Грисельд выверял каждый шаг, слушая загадочную, но в то же время манящую тишину. Он переступил ствол давно упавшего векового древа, нащупал тропу, и двинулся дальше. Нельзя было сворачивать, хотя Монро уже и не был до конца уверен, что они идут в правильном направлении. Надежда на то, что он не сбился с пути все же присутствовала, и вскоре парень с облегчением вздохнул. Трудный участок был позади.
Монро не ел, на привал они так и не остановились. Все потому что в воздухе витал смрад беспокойства. Посетив места подобные этому, всякий путник начинал верить в небылицы, и рисовать фантомы. И первый призрак не заставил себя долго ждать. Он явил себя защитнику деревни в полдень. Когда солнце заслонил слой туч. Повернув голову в направлении одного из голых кустарников, что склонялись над нескончаемой прорвой мха, Грисельд увидел белый, покрытый морщинами и складками лоб. Присмотревшись, он узрел глаза. Полные жалости и непонимания чернеющие в болотной жиже глаза. Мертвая голова Ариана Гато поднималась из воды. Его челюсть шевелилась из стороны в сторону, образовывая вокруг покойника водные круги. Остатки сальных волос витиевато уходили в мутную жидкость, а потом сползали, оголяя череп, с которого частично был снят скальп. Висельник зафиксировал взгляд на жертве. Грисельд застыл. А потом увидел, как в небо взмыл пернатый мерзавец, оставляя на месте, где мгновение назад был Гато — мирно качающуюся ветку.
Следующим наваждением стал Клавдий. Он прицелился в Грисельда, когда дорога стала куда лучше, и конь пустился в галоп. Среди деревьев мелькнул силуэт. Вспышка воспоминания врезалась в память его убийце. Тот самый миг, когда Золотой жук выстрелил одному из нападавших прямо в лицо зарядом кислоты, а мужчина кричал бросив свое оружие, кричал от боли не осознавая, что кожа и кости его плавятся. Грисельд дернулся влево, пытаясь увернуться от взявшего след головореза. Дернулся так сильно, что чуть не свалился с коня. Он поздно поймал себя на мысли, что никакого Клавдия нет. Держась изо всех сил за поводья, он кажется даже потянул левую руку, в то время как Вихрь набрал скорость…
Остановиться удалось. Грисельд тяжело дышал, наблюдая за животным.
-Да уж. – Провел пальцами по гриве парень. – Местечко не очень. Но мы уже проехали больше половины, кажется…
Конь недовольно фыркал, топчась на месте.
-Потерпи немного. Привал будет.
Хотя Монро и не желал останавливаться, все же в какой-то момент пришлось это сделать. Всему виной проклятая топь. Он приземлился на мягкую почву, пригляделся…
-Похоже приехали. Дальше пешком, а то мы тут оба останемся. Проклятье…
***
3.5.
Завод по переработке торфа расположился на опушке и выглядел упаднически. Высокое строение, выполненное преимущественно из камня, чего нельзя сказать о множественных пристройках. Деревянные бараки и производственные сооружения то тут то там росли прямо из земли, окружая главное здание так, как если бы лепестки опоясывали цветочную сердцевину. И если не брать во внимание порядком прогнившие стены низких конструкций, повсеместную слякоть и грязь, то центр технической мысли легко мог сойти за скромный форт. Вокруг череды возведений имелся двухметровый забор из частокола. На воротах стояли двое.
-Ну чего ты расчихался? – Причитал низкий охранник в ржавеющей кольчуге и темном капюшоне. Он сделал шаг в сторону от компаньона, и озабоченно спросил: – не заболел?
– Да простыл по ходу. Прошлой ночью в дозоре стоял, так дождь и дал нам просраться. Апхчи!
– Так одеваться теплее нужно! Не май месяц! Сейчас дожди такие, и погода такая. В цурло ка-а-к даст тебе! Пиши пропало…
– Апхчи! Да чтож такое-то! – Скрючило молодого привратника. – Твою же Богу душу. Реально простыл… Ну конечно. Пока стоишь тут как сорняк в огороде, так и простываешь… – Парень выпрямился и вытер кулаком нос.
– А тебе горбатиться охота? Тут не очень много платят, но работа не бей лежачего. – Сделал обратно шаг невысокий.
– Ага. Горбатиться. Скажешь еще, юморист. А тебя на завалы не привлекали? Разгребать после взрыва. Ой ща чихну. Смотри…
– Не. У меня ж спина больная, забыл? Да и какой там из меня работник на завале. Скажешь тоже. – Мужчина скинул капюшон и прищурился. – Смотри ка. Идет что ли кто?
– Да по ходу топает. – Согласился молодой и прислонил правую кисть к носу.
– Э-э, служивый! – Крикнул невысокий. – Заблудился, поди?!
– Почему служивый? – Шепотом спросил соратник.
– Батек мой так выражался.
– А-а-а, да? – С недоверием отвечал второй.
– Здорова были, братцы! – Из леса тяжело вышел парень в песчаной накидке. – Еле нашел вас! Приехал разобраться с вашим делом, но пока ехал, чуть Богу душу не отдал…
– Да мы видим! Лошадь поди на полпути бросил! Ну так это за здрасьте! Когда завод строили, с трактом все в порядке было. Не то что счас…
– Да понятное дело. – Грисельд подошел вплотную. – Пропустите?
– Счас прям! – Задрал нос невысокий. – Ток с разрешения мадам… – И тут же получил тычок под кирасу.
– Ты глухой что ли? Он же сказал, что приехал с делом разобраться. Небось от Валеца… – Тихо лепетал молодой, но Грисельд все равно это услышал…
– Так я от…
– От кого?
– Ну от Валеца! – Соврал Монро.
– А-а! Так вы от господина Валеца? Прошу прощения. Не признал сразу.
– Ну да… – Широко улыбнулся Грисельд.
– Так бы сразу и сказали, господин! – Похлопал его тяжелой рукой охранник. – Мы вас уже шестой день ждем! Завалы вот разобрали! Счас все покажем.
Грисельд тонул в грязи. Пронеслась даже мысль, что сделай он еще пару шагов в сторону представителей охраны, и болото тут же унесет его в загробный мир — туда, где Луциан освещает несчастным душам путь сквозь тьму при помощи похищенного солнца. Туда, где Амодей — самый младший из демиургов и по совместительству изгнанный с небес палач, ждет своего часа. Он избрал своей миссией порабощение несчастных мучеников. Делая из них марионеток, он направляет гнев на тех, кто посмеет встать у него на пути к главной цели — уничтожение каждого из двух миров. И пока братья проливают кровь за небесное тело, он наблюдает из самой глубокой из пещер мира мертвых за их противостоянием. Он ждет своего часа…