— Такой же напыщенный индюк?
— Ну что-то вроде того. А почему вы спросили?
— Ну если… — Сложил Грисельд руки на груди… — это были бандиты, которым как-то удалось запугать бедолагу, а он что-то видел, то…
— Думаете, что это могли быть какие-то разбойники?
— Разбойники оставили бы после себя целую кучу следов, а тут… Вы когда нибудь слышали про северные народы? Может читали?
— Вы про Кроахан? Ну, читал… — Чесал бороду староста. — А что?
— Медведи там огромные. Этот, если это медведь, как раз подошел бы. — Монро присел на колено у последнего из следов. — Самые большие из медведей. Ну во всяком случае так говорят. Один взрослый медведь… Подожди-ка. Вопрос в другом. Откуда он мог здесь взяться? Или это не медведь вовсе. Тогда кто? И он как будто шел на двух ногах. Медведи же…
— Что вы там шепчите? — Напряженно пролепетал староста. — Слышите? — Его голос сделался тише, а рука коснулась плеча его спутника.
— Нет. Не слышу. — Не понял Грисельд, но тоже перешел на шепот. Через секунду сквозь ветви и кроны векового леса пробился нарастающий вой. Староста пригнулся, а Грисельд наоборот встал, прислушался. Точно. Теперь он отчетливо его улавливал:
— Волки? Сейчас? Так день же. Луны я тоже не видел…
— Они собирают стаю. Вожак собирает…
— Но зачем?
— Это предупреждение.
— Предупреждение? Нам?
— Не знаю, но нужно уходить, Кристиан. Здесь может быть опасно. — Тараторил Патрик. — Идем….
И они нырнули обратно. Раздвигая ветки кустарников, мужчины вышли из леса к лошадям и застигнутому в расплох Рослину.
— Ну что, — ворчал здоровяк, — убедились?
— Убедились. — Ответил Монро отвязывая Вихря.
— И что теперь?
— Поедем обратно.
— Вот так просто? Энто мне не нравится.
— Мы здесь закончили.
— Слушай его, Рослин. В лесу волки так-то.
— С волками я уже сталкивался. Не велика беда.
— Рослин!
— Ладно, ладно, Патрик. Как скажешь.
Двое седоков гнали лошадей обратно — на запад. Полуденное солнце не спешило выглядывать из под нависших над деревней туч, и от того, быть может, всадникам, во всяком случае одному из них точно, казалось, что вот вот должен хлынуть уже набивший оскомину ливень. Вскоре так и случилось.
Грисельд привязал Вихря в сарае за корчмой, слушая шелест воды и недовольное фырканье лошади.
— Ну потерпи ты, потерпи. Ну куда ты в такую погоду то собрался? — Поглаживал вороного Грисельд.
— Темпераментный конь у вас, Кристиан. — Держал за поводья свою гнедую кобылу староста, но не привязывал.
— Что есть то есть…
— Да я это… — Мялся… — Давайте может у меня дома пообедаете. Детишки будут рады.
— Не хотелось бы вас стеснять, Патрик. Я к вам зайду. Но чуть позже. Нужна будет ваша помощь.
— Да не вопрос, конечно. Можете сейчас говорить. Я сделаю что в моих силах.
— Мне надо будет письмо в город отправить. Вы говорили, что ваш помощник туда иногда ездит. Вы не знаете, когда он собирался?
— Так завтра ж на рассвете. — Вспомнил мужчина. — Ну да. Завтра.
— Отлично. Он сможет передать мое послание одному человеку?
— Конечно, конечно, Кристиан. Не беспокойтесь.
— Спасибо. Я тогда пойду-у. Пойду пообедаю.
— Добро.
Они разошлись. Ненастье не щадило деревушку, и вскоре прожилки, что обтекали покореженные сыростью и столетием дома, запульсировали кофейным ритмом. Такую картину, легко сошедшую бы за живопись, легко можно было наблюдать в том случае, если присоединится к стае горланящих черных птиц. Вороны кружили громко каркая, но их крики еле доносились до пустой или даже опустошенной деревеньки.
Нельзя не сравнить корчму, в которую направился Монро и таверну, которой он владел. Начать можно с того, что сельская столовая хоть и была обставлена по домашнему просто, с толком, и знанием дела, на поверку до городской таверны, пусть и самой кислой, она все же не дотягивала — увы. Взять хотя бы стены из уже порядком прогнившего дерева, которые у Монро хоть и тоже имелись, как же без них, зато были выполнены из камня. Крыша у сельской гостиницы также прохудилась. Хотя гостиницей ее можно было назвать с большой натяжкой. Все таки у подобных строений в Офрорке имелся второй этаж, и таверна господина Монро была не исключением. Здесь же, судя по всему, спать путешественникам приходилось прямиком на полу, а в зимнее время года можно было еще и замерзнуть. Хотя Грисельд заметил лавки у широких окон. Возможно корчмарь на подобный случай ставил их прямо у каменного возведения, что в народе издревле называлось — печь.