Прекратив бессмысленные рассуждения, Монро сконцентрировался. Он заметил, что в ливневых прожилках почвы вода отливала неестественной белизной, а некоторые участки земли были покрыты темно синими пятнами. «Похоже на краску с каким-то белесым наслоением. Напоминает лед, но какой-то противоестественный. Болота пахнут гнилью и сыростью, а здесь запах похож на мыло с бобами. Еще пряность. На языке вкус перца.» — Он аккуратно высунулся и присмотрелся к разлому. Теперь он отчетливо видел, как по стенам кратера ползли меловые узоры с синеватым оттенком. «Они пульсируют. Привиделось? Да нет. Видно же — магия.» — Грисельд нахмурился. «Взрыв магической природы. Сильный взрыв. Повреждена часть леса и забор. За забором тоже могло что-то пострадать, но я не вижу. Не увидел. Не хватило времени. Магия-магия. Зачем взрывать магическую бомбу здесь? Кто мог это сделать? Кто этот Валец? Какие дела он ведет? Где его найти? Вопросы-вопросы».
Грисельд вернулся в чащу тем же путем. «Ну а на что я рассчитывал? Конечно все улики, если они остались — собраны. С другой стороны, тогда бы они починили забор, а они чего-то ждут. Завалы только разобрали. А ждут они людей Валеца. Вероятно, боятся магической природы взрыва. Поэтому здесь еще можно что-то найти.» — Находясь во внутреннем диалоге с самим собой, но не теряя бдительности, Монро проследовал уже вглубь леса. Идти вдоль рухнувших сосен — безопасно. Еще безопаснее идти по ним. И он так и поступил. Следы неизвестной субстанции теперь встречались чаще. Они, казалось, пачкали и без того безобразные дебри, а редкая их пульсация могла натолкнуть на предположение, что прожилки дышат.
Вскоре деревья перед парнем вновь росли. Он вышел на нетронутый участок. Разумеется, если игнорировать цветок, который всем своим видом пытался сказать, что он здесь белая ворона. Ростом он был не выше колена, стебель имел пепельный, а листья голубые. Сам цветок мог напомнить ромашку, только с темно зеленым изголовьем. «Ещё интереснее.» — Склонился Грисельд над находкой. «Интересно-интересно. Хотелось бы взять его с собой, но не уверен, что это безопасно. Да и врядли это поможет. Постой-ка. А это что?» — Он сделал три шага. «Точно что-то есть.» — Подойдя к побитым кустарникам, он извлек из под них проржавевший прямоугольник. Грязь оттереть не сложно. На поврежденном, изгибающимся волной листе из твердого сплава имелась высеченная, напоминающая штамп надпись: «Собственность господина А. Вражека».
Монро улыбнулся. «Попалась, голубушка. Вы ограбили алхимика. В сундуке, что я обнаружил в доме Гато была часть алхимии, которую изъяли стражи порядка. Другая ее часть рванула здесь. Вопрос в другом. Как алхимия могла рвануть? Просто так ничего не взрывается. И встает логичный вопрос. Кто ее взорвал? Сам Вражек, который инсценировал свое ограбление? Или это кто-то еще? Она знает кто это. Она точно замешана. Жанна Мейсер. Все ниточки ведут к ней. Нужно попасть в её кабинет, порыться в документах, узнать хоть что-то. Они говорили с Юлианом, что кто-то что-то узнает. Может они имели ввиду алхимика? Алхимик узнает? Алхимик собрал бомбу и взорвал здесь? Зачем? Предприятие принадлежит некому Валецу. Нужно узнать и о нем.» — Он подбросил железяку и ловко ее поймал. «Соберу припасов в корчме, поеду обратно. Времени еще меньше. В желудке ни крохи. Ладно. Пора. Вихрь заждался…»
3.6
Грисельд объявился в корчме глубоко за полночь. Радость от того, что он нашел не просто зацепку, а важную улику, переполняла. «Собрать припасы, и можно в город. Оставлю Патрику весточку. Наконец-то! Все было не зря.» — С этой мыслью он весело произнес:
— Зенгрин, дружище! Есть перекусить чего?! Страсть как жрать охота!
Корчмарь не ответил…
Монро важно прошагал в сторону силуэта у стойки:
— Заснул что ли?!
Фигура в тенях не шелохнулась. Могло показаться, что старик задремал или того и гляди хуже — приказал долго жить. В действительности все оказалось куда прозаичнее, но и ясности как будто не добавилось. Хозяин заведения безусловно пребывал в том отрезке жизни, когда смерть дышит в затылок. Многие из тех, кто часто ведут беседы с пожилыми людьми знают, что люди преклонного возраста нередко рассуждают о смерти. И зачастую такие рассуждения сводятся к тому, что старики относятся к неизбежности просто. И порой даже слишком. Некоторые из них с пеной у рта могут доказывать, что якобы не боятся вечной тишины. И старина Зенгрин был явно из их числа. И те простаки, с которыми некогда веселый корчмарь мог вести споры, могли считать Зенгрина лгуном, но, разумеется он им никогда не был. В действительности он никогда не встречался с ней лицом к лицу. Всю свою жизнь он прожил в спокойствии и благополучии. И так было ровно до этой ночи. Грисельд смотрел в глаза человеку, который таки встретился со смертью, почувствовал ее, стал ее интересом. Черный кот внутри господина Монро сразу все понял. Он многократно сталкивался с чем-то вроде этого. Последнее слово он сказал тихо, но не скрывая удивления: