Глубоко посаженные, тускло-серые, они смотрели на гостя со странной смесью подозрительности, угрозы и страха. И еще в самой глубине этих глаз таилась надежда.
На столике перед стариком стоял полупустой стакан, тяжелая, морщинистая рука лежала на подлокотнике кресла, вторая — на холке большой белоснежной собаки.
— Здравствуйте, док! — проговорил старик, попытавшись сложить лицо в приветливую улыбку. — Как добрались?
— Прекрасно, Алекс, прекрасно! — Гость быстро огляделся, остановился взглядом на стакане.
— Сок, всего лишь сок! — криво усмехнулся старик. — Я же не самоубийца!
— Я надеюсь, что так! — Толстяк пожевал губами, покачал головой, наклонился над стариком, внимательно вглядываясь в его тусклые глаза с красными прожилками, в сухую, как старинный пергамент, кожу, в узкие губы нездорового синеватого оттенка. Он поставил на стол свой чемоданчик, открыл его, достал оттуда компактный кардиограф. Расстегнул пуговицы рубашки своего пациента, закатал рукава, закрепил на сухой коже электроды. С минуту следил за выползающей из прибора бумажной лентой, на глазах мрачнея.
— Ну что там, док? — осведомился старик с наигранной веселостью. — Сколько я еще протяну?
Толстяк молчал, потирая переносицу, и вдруг лицо старика исказилось яростью:
— Говори мне правду! Нечего разыгрывать тут дешевую мелодраму! Я не истеричная дамочка! Я должен знать, сколько мне осталось, с точностью до дня!
Белоснежная собака, почувствовав волнение хозяина, тоже забеспокоилась, настороженно заворчала.
— С такой точностью не знает никто, кроме Господа Бога! — толстяк испуганно отшатнулся. — Но я уверен, что у вас в запасе не больше двух месяцев…
Собака подняла голову, вопросительно взглянула на хозяина.
— Два месяца? — задумчиво переспросил старик, мгновенно успокоившись.
— Это в самом лучшем случае. Если вы будете строго выполнять мои предписания.
— Буду, — старик резко кивнул. — А если мы сделаем то… то, о чем вы говорили?
— Ну… вы же знаете, какие в вашем случае возникают проблемы… — протянул толстяк, пряча глаза. — У вас очень, очень необычный случай! Можно сказать — уникальный!
— Это мои проблемы! — оборвал его старик. — Так вот — если мы это сделаем?
— В этом случае вы можете прожить еще очень долго, — врач суетливо потер руки. — Но только имейте в виду — я не хочу знать, как вы будете решать эти проблемы!
— Само собой, док, само собой! — успокоил его старик. — Но только вы уж будьте наготове!
— Разумеется. — Врач неторопливо убрал прибор, закрыл свой чемоданчик. — Вы — мой самый важный клиент, и я всегда в вашем распоряжении! Конечно, мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы находились в госпитале, но, как я понимаю, вы на это не согласитесь…
— Правильно понимаете, док! Здесь я в безопасности, среди своих людей, а в госпитале ни в чем нельзя быть уверенным…
— Ну что ж, тогда придется положиться на Господа Бога…
— Проводите дока! — произнес старик совсем негромко, но как будто из жаркого полуденного воздуха мгновенно появился охранник в черном и повел врача обратно к машине.
— И позовите Агата! — добавил старик.
Едва машина врача отъехала от террасы, возле старика появился невысокий худой человек неопределенного возраста с узким, бледным, невыразительным лицом.
При его появлении белоснежный пес насторожился, глухо заворчал, обнажив страшные клыки.
— Спокойно, Роджер, спокойно! — Старик потрепал собаку по шее и проговорил, обращаясь к вошедшему, не поворачивая головы и не повышая голоса: — Агат, список готов?
— Конечно, — на стол лег листок бумаги с аккуратно отпечатанным на нем перечнем имен и адресов.
— Сколько здесь? — процедил старик, наморщив лоб и вглядываясь в записку.
— Семь человек, — отозвался Агат.
— Россия… — прочел старик. — Италия… Кения… Снова Россия… Камбоджа… Австралия… и опять Россия. Ну что ж, все ясно. Начинай. Сроку тебе — месяц. Ни одного дня сверх! Ты понял?