Они тоже пришельцы. Большинство их живет теперь вдоль Окаванго до ее впадения в болота.
Я думаю, что был одним из немногих, кто разыскивал их повсюду, куда их забрасывала судьба. Сообщение одного из пионеров в изучении этого края, Ф. Ворсингтона, составленное в 1905 году, которое куратор музея в Ливингстоне мистер Джервез Клей нашел для меня в архиве, позволило мне полностью восстановить их трагическую историю.
Еще в конце XVIII века они жили на берегах Замбези, у южных границ Бароцеленда. Глава этого «королевства» захотел их покорить. Тогда одни их клан немедленно ушел в Калахари — вечное убежище преследуемых. Другой — укрылся на острове Импалира, у слияния Замбези и Линьяити. Остальные мамбукуши попали в плен и были уведены на север, вверх по Замбези.
Но двум принцам мамбукушей удалось поднять пленников на восстание. Они опрокинули стражников и всей массой направились на запад, в леса Анголы, где их уж не могли настичь.
Что касается скрывшихся на острове Импалира, то о них забыли. Позднее они вымерли, словно полный разрыв с братьями отнял у них жизненную силу.
Луи де Контансон и я пешком прошли по следам отважных мамбукушей в Южном Бароцеленде и Южной Анголе. Это было увлекательное путешествие в девственной стране к той точке, которую португальцы прозвали краем света. Цепочка нетронутых лесных деревень с неизвестными миру именами, где под покровом леса сохранились неизменными оригинальные черты племени мамбукушей: великолепные женщины с «гривами» из растительных волокон, смазанных маслом и завитых, с богатыми ожерельями из осколков страусиных яиц, с украшениями из раковин каури, с медными кольцами на руках и ногах; мужчины, ездящие верхом на резвых быках с расходящимися рогами.
Кажется, только одна традиция предков исчезла. К счастью, Ворсингтон шестьдесят лет назад описал ее в следующих словах:
«Мне говорили: для того, чтобы вызвать священные дождь, вождь племени должен вступить в связь со своей сестрой[19]. Если нет родной сестры — с двоюродной. Ребенка, рожденного от этой связи, убивают после родов».
Искупительная ценность жертвенного ребенка объясняется тем, что по вождю-отцу он воплощает нацию, по матери — династию.
Влияние матриархата проявляется в наследовании власти. Если умирает вождь и у него нет брата, наследственный табурет переходит к сыну одной из его сестер. Существенная разница с патриархальным режимом бечуана.
Живущие вдоль Окаванго мамбукуши произошли от постепенно распространившихся на юг беглецов из Бароцеленда.
Поселок Шакане весьма очарователен.
Могучий поток Окаванго плещется у подножия высокого берега, на котором стоит селение, и колышет папирусы — бесконечную тростниковую равнину. В заливчике, откуда берут воду, сменяют одна другую мамбукушские девушки с царственной осанкой. На головах — пузатые кувшины. Соблазняющая нагота контрастирует с кокетством накладных волос и украшений. Среди тучных бечуана они похожи на очаровательных манекенщиц.
Мамбукушские женщины — признанные мастерицы гончарного дела. Без гончарного круга они формуют для себя и соседних племен посуду из серой глины и красного песка. А мужчины вырезают из твердых стволов дерева мокуа пирóги-мокурро, которыми пользуются все живущие на болотах племена. Они также занимаются кузнечным ремеслом, пользуясь забавными мехами с керамическими цилиндрами и водяными клапанами. На распаханной целине выращивают кукурузу и сорго. А мальчишки пасут на диких пастбищах скот.
От Калахари до Южной Анголы мамбукуши живут непрерывной полосой в долине реки Окаванго. У них одинаковые брачные обычаи, религия, празднества.
— Сколько у тебя жен, старина?
— Как у всех, две…
«Как у всех», кроме вождей.
— Сколько лет твоим?
— Первая моего возраста, вторая, хм! молодая.
Поскольку развода добиться легко, то можно устроиться так, чтобы всегда иметь молоденькую девушку у семейного очага.
— А ваши дочери добровольно выходят замуж?
— Мужчины их выбирают, по девушка может отказать.
— Значит, они свободны? Они разводятся по своей воле?
— Да, при условии, что действительно есть на что пожаловаться.
Однажды я спросил у одного вождя, что он думает о Потустороннем?
— Ньямбе — создатель неба и земли!
— Ты ему молишься?
— Я в него верю… разве этого не достаточно?
— А ваши мертвецы?
— Зачем мне им молиться?.. Они ведь у Ньямбе!
Он привел меня на кладбище, к могилам, разбросанным по песчаной почве, без каких-либо оградительных веток или указательных колышков. Можно было запросто ходить по погребениям. Он мне сказал, что покойников закопали «на глубину, превышающую человеческий рост». Он, вождь, «соба», будет похоронен распростертым на ложе рядом с оружием и личной глиняной посудой. Поражает по сравнению с обычаями банту отсутствие культа предков.
Перепрыгнув от ушедших из жизни к вступающим в нее, я спросил, распространено ли у них обрезание.
— Нет, но у наших соседей практикуется обрезание: это церемония эвамба.
Однажды после полудня в Шакаве был праздник.
К нему начали готовиться еще накануне. В кувшины с кипящей водой бросали массонгу (муку из сорго) и долго вращали в этой смеси деревянный диск, а потом переливали массу молочного цвета в пирогу, где эта масса всю ночь бродила. Утром узко осветленную массу опять разлили по котелкам и поставили кипятить. Этот тщательно прокипяченный и надлежащим образом охлажденный напиток зовут марово (он соответствует бечуанскому чхалла или эфиопскому тхалла).
Обильно напившись марово, мужчины, игриво пьяные, начали стучать по обтянутым кожей барабанам. А женщины принялись хлопать в ладоши, петь, танцевать. Между упругими, длинными грудями подрагивали мамбукушские ювелирные изделия. Словно кулон, болтался резак, которым сильно вспотевшие могли грациозными жестами соскоблить пот… На ногах звякали, словно кухонная посуда, наложенные одна на другую спирали из красной меди.
Привлеченные шумом собаки вносили свою лепту ворчливым лаем. Нанес визит даже осел, который тупо ревел, пока его по прогнали, хлестнув веткой.
День кончился, но это почти не прервало веселья; наоборот, сумерки только благоприятствовали уединенным беседам.
Но где же окончился путь мамбукушей, которые когда-то, ловко избежав плена, исчезли в Восточной Калахари? Исследуя восточные болота, я надеялся найти ответ.
На той стороне болот живет по большей части то же самое племя байту, что и на западной, южнее Шакаве — макуба. или байейо, к которому принадлежал мой старый проводник Кехоро Хплли. Вождем племени был Жута Мологацеле, которого я встретил на приеме у королевы Морреими.
Теперь я собирался переправиться через Окаванго и устроить в городе Серинге, резиденции вождя, базу для подготовки к путешествию на восток.
В ПОИСКАХ БУШМЕНОВ МА’ВУКАКУЭ
В тридцати километрах ниже Шакаве от Окаванго отделяется широкий рукав — Бонга, идущий параллельно основному руслу. Оба потока разделены пяти-, семикилометровой полосой периодически затопляемых тростников, в которых укрываются бегемоты.
Бонга омывает лесные районы. Потом она вдруг изгибается под прямым углом и теряется в песках. Но ее сухое русло доказывает, что было время, когда река достигала Квандо, а последняя — Замбези.
Главное русло, прежде чем разлиться в огромных болотах, сильно меандрирует. Возможно, настоящая Окаванго и есть Вонга. Тот же поток, за которым сохраняют первоначальное имя, — всего лишь русло стока, переставшее в одни прекрасный день впадать в Квандо.
19
Обязательные браки правителя со своей сестрой (впрочем, это далеко не всегда действительно сестра, так что говорить о кровосмешении не следует слишком категорично), так же как и описанный далее обычай соправления вождя и «королевы-матери», служат хорошими примерами сохранения норм материнского счета родства и материнского права у многих африканских народов. (комментарий Л. Е. Куббеля)