Мы дали отдохнуть своим до смерти уставшим осликам. И поутру гуськом углубились в травы, хотя и замедленным шагом. За людьми Цеди шли Бумбо, Роту и, наконец, я. Ямбо остался в Майембо с какой-то искусительницей. У меня осталось впечатление, что тесный союз макалахари с бушменами допускает внебрачные связи.
Сначала в отряде переговаривались, курили. Потом жара вызвала какое-то давящее оцепенение. Мы медленно двигались в кишащей цесарками траве.
Не знаю, сколько прошло времени, когда мы уперлись в квадратное кукурузное поле, откуда выпорхнуло очаровательное создание, точно на наших глазах вдруг родился цветок.
Девочка лет четырнадцати, по уже хорошо сформировавшаяся, манила своим диким телом, своими белыми ожерельями. Весь ее костюм состоял из короткой юбки из шкуры антилопы, разрезанной узким ремешком и усыпанной бисеринками. Эта маленькая лесная фея стала случайной посланницей деревни, притаившейся за рощей.
Хижины в деревне, хотя и менее опрятные, чем соломенные жилища Майембо, ни в какое сравнение не шли с конурами ма’сарва, построенными из ветвей и коры Здесь жилье было капитальным. Ствол дерева, поваленный между хижинами, служил скамейкой.
Отбившись от собак, мы с удовольствием приветствовали удивленных женщин, одетых столь же скудно, как и сильфида из буша.
Смешанные браки макалахари и ма’букакуэ, вероятно, взаимны, потому что в семьях этих бушменов мы отметили многочисленные негроидные признаки. Примесь негритянской крови, жизнь в достатке, вода без ограничений отяжелили девушек по сравнению с дианами Центральной Калахари. У них нет и следов аскетизма, часто утончающего бушменский тип.
Оседлав ствол дерева, мои храбрецы и я под табачный дым завязали беседу. Женщины с наслаждением затягивались сигаретами, обильно пересыпая свою речь щелкающими звуками. Живший с ними сморщенный старик всякий раз запаздывал, пытаясь взять слово.
Я рассмешил его, спросив, не он ли владелец всего этого гарема — окольное средство узнать, куда ушли мужчины.
— На… охоту, — пробормотал он.
Мы взяли мальчишку, чтобы он провел нас к охотникам. Вскоре мы добрались до разбросанных групп ма’букакуэ.
В зависимости от момента и настроения охотников могут меняться приемы установления дружбы. Решающим козырем обычно служит табак. Я успел отметить охотничье честолюбие и ограниченность средств. Подробное описание ма’букакуэ мы оставим до возвращения в деревню, а пока поговорим о применяемых ими способах охоты.
Бушмены парами уходят по следам саблерогой антилопы или куду, но буйвола они не преследуют, если только их не поддерживают своими старенькими ружьями макалахари. Размер следов сообщает им возраст и пол животного, а свежесть следа позволяет судить о том, насколько животное опередило преследователей. Когда животное выслежено, ого атакуют копьями сразу с двух сторон.
Другие группы, вооруженные довольно большими луками и деревянными стрелами с железным наконечником, имеющими силу удара большую, чем легкие стрелы ма’сарва, наполняют котел мелкой дичью: ящерицами, зайцами, дрофами.
Теперь поговорим о физическом облике мужчин ма’букакуэ.
Лица у них монголоидные, с более тонкими чертами, чем у женщин. У некоторых есть даже небольшая бородка, непривычная у псовых охотников с их скудным волосяным покровом. Редкие, курчавые волосы выбриты на висках, на затылке и на лбу — стрижка «под горшок» модна уже у некоторых ма’каукау.
Я почти не видел шрамов инициации, зато странные насечки, сильно отличающиеся от простой татуировки, уродовали различные места тела даже у женщин.
— Что это? — спросил я у Бумбо.
Мумка ответил:
— Это я сделал надрезы, чтобы вылечить больных.
Итак, это были следы врачевания, родственного по духу китайскому иглоукалыванию. Несколько экстравагантно для Северной Калахари…
Но ужасные шрамы, которые были у одного детины на грудной клетке и на плечах, объяснялись, конечно, совсем по-другому. Вопрос на эту тему вызвал живое возбуждение, прелюдию к какой-то большой истории… Мы вновь достали табак. И пока ма’букакуэ набивали им кости антилоп, пока моя трубка циркулировала между Роту, Бумбо и мною, раненый поднялся, чтобы лично рассказать свою историю.
Он начал с того, чем следовало кончить, если бы он рассказывал логически… Когда я коснулся пальцем шрамов, бушмен сразу же лаконично сказал:
— Это лев!
Его спокойствие при упоминании имени самого страшного для жителей Калахари зверя показывало, что у него не было врожденного страха перед львом. И что он не обезумел под львиными когтями. Но мы хотели тем не менее узнать об этом немножко больше. Вот кратким пересказ его истории.
Все раскрылось в нескольких словах: ма’букакуэ по только не убегают от льва, но… они его преследуют.
В сумерках они ложатся спать у последних обнаруженных следов хищника. Они знают, что ночью лев пойдет убивать. С рассветом они вновь идут по следу прямо в тот район, где лежит убитая, но полностью не съеденная жертва, потому что лев не может покончить в одни присест с крупной антилопой. И лев прячет остатки, чтобы доесть их следующей ночью одному или с семьей.
Ма’букакуэ быстро похищают эти остатки. И снова пристраиваются «в кильватер» льну, ожидая его новой охоты.
Порой эта «золотая жила» не скоро кончается. И лев работает на… людей. Но наступает день, когда лев задается вопросом, кто же его обкрадывает и заставляет трудиться без передышки? Этот день надо угадать, иначе произойдет драма, похожая на ту, в которой был ранен наш бушмен. Лев, которого обкрадывали наши друзья, однажды утром вернулся по своим следам проверить свой последний склад. И застал бушменов на место преступления…
Первым скачком лев ухватил одного из них, вторым — затащил несчастного в колючий кустарник. Эти хищники, когда считают добычу мертвой, всегда уносят ее в укрытие. Это стоило льву жизни… Человек только притворялся неподвижным. Несмотря на неудобную и болезненную транспортировку, он железной хваткой держал свой дротик. И человеку удалось вывернуть дротик и погрузить его зверю прямо в сердце. Но он слишком близко находился к агонизирующему льву я получил новые раны.
Эта охота «позади льва», с ее трофеями и се риском показывает мужество ма’букакуэ, которых вначале я слишком поспешно оцепил ниже настоящих псовых охотников.
— Знаете ли вы в окрестностях бушменов, оставшихся верными кочевой гонке? — спросил я.
Да, такие бушмены есть на севере, вдоль Каприви, и на востоке, между Майембо и рекой Квандо — и был очень близко от этих мест. Намеки ма’букакуэ касались северного клана маракуанда и других настоящих кочевников, а также восточного клана ма’хукве.
Ма’хукве мы с Контансоном встречали в 1902 году в Южной Анголе, когда шли по пути мамбукушей. Бушмены этих районов были ветвью ма’хукве, эмигрировавших из Калахари и кочевавших поблизости от мамбукушей, которым они поставляли шкуры антилоп в обмен на железные наконечники дротиков.
Двести километров безводного леса представляли собой трудную для прохода зону на пути мамбукушей к большой реке. Они решились рискнуть, как сообщают предания, только благодаря помощи охотников на слонов. Те им рассказывали о чистых, богатых рыбой водах и хвастали, что могут провести туда. И мамбукуши дошли до реки в одни переход, не основав ни одной деревни по дороге.
Последнее поселение, самое южное, которое они оставили за собой в стремительном броске, называлось Димбу. Именно там вождь мамбукушей согласился попробовать вместе с нами преодолеть опасное южное мату[22]. Он запряг двух самых лучших своих быков в пирогу, которая, набитая пашей экипировкой и полным бурдюком, должна была служить санями.
Но мы шли медленно по зыбкой почве. И вода в бурдюке почти исчерпалась, когда появился бушмен Мукулу из клана ма’хукве, ставший нашим партнером по путешествию. Отныне нам казалось, что лес приручился, что в нем не осталось ничего неизвестного. Этот бушмен обходился с лесом, как с другом, он находил и использовал его малейшие ресурсы: деревья с дикими плодами, трюфели, сочные корни, животных. Два раза подряд он отыскал ямы, прорытые ма’хукве до семиметровой глубины, где еще застоялась черная грязь, которая, если ее выжать, давала жидкость отвратительную, но драгоценную: прокипяченная, подсахаренная, разбавленная чаем, она нам показалась великолепной!
22
Мату (португ.) — труднопроходимые кустарниковые заросли. Этот термин аналогичен голландскому «буш», —