Королева, такая же крупная и приветливая, как он, была выряжена на манер герреро: объемистый тюрбан и развевающееся платье, под которым вырисовывались маленькие ноги, контрастировавшие с могучим станом.
Наш хозяин оставался в кашанди только необходимое по протоколу время: он сразу же пригласил нас в кванду — дворец в полном смысле слова, святая святых… И снова мы поразились аплодисментам, возобновившимся вместе с началом движения королевской четы.
Парадный зал представлял собой прямоугольник. Под коньковым брусом были подвешены остроносые пироги, которые заменяли водосточные трубы в случае продолжительного дождя. Хорошая идея для украшении морского клуба, не правда ли? А на устилавших пол циновках выстроились в ряд скамьи и кресла. Мы уселись, вынужденные разговаривать повернувшись друг к другу в профиль: король с краю, потом я, переводчик, Контансон и замыкавшая ряд королева.
После обмена положенными любезностями Литунга похвалил Францию, которую олицетворял для него главным образом Наполеон. Легенды об этом великом полководце привлекали потомка завоевателей баротсе. Он посетил Париж на обратном пути из Лондона, где присутствовал на коронации королевы Елизаветы, «доброй своей покровительницы в Содружестве Нации». Там он обедал в ресторане на Эйфелевой башне. Отголоски этого события дошли и до меня, так как коленопреклоненные аплодирующие министры имели тогда у посетителей ресторана огромный успех.
Пока силачи с боксерским размахом плеч подавали чай и пирожки, я скромно приступил к объяснению доли нашего визита: помимо чести поздравить Литунгу мы желали бы получить врано свободно передвигаться в коридоре Замбези, изучать там население и при случае поохотиться. Только этот последний пункт вызвал замечание Литунги:
— Не слишком-то стреляйте! Я должен сохранить эту привилегию для наших подданных…
Мы обязались быть умеренными и быстро вернуться… хотя про себя уже твердо решили не возвращаться и добраться до Анголы.
— Кстати, о наших зверях, — продолжал он разговор, — не хотите ли посмотреть трофеи, которые мне присылают?
После этого мы под звуки аплодисментов прошли к тому месту ограды, где был врыт высокий кол с соломенной шапкой. Бивни слонов, рога антилоп, хвосты буйволов висели на нем, наглядно показывая изобилие живности в стране баротсе.
Потом на словах (прогулки по дворцу несовместимы с протоколом) Мванавина посвятил лас в тайны своей огромной резиденции. Она разделена на участки различного размера, предназначенные соответственно для Мойо Имбамбо, для Моно Макена (его второй супруги), для прочих жен… Каждый участок содержит жилую и парадную хижины, помещения для слуг. Все ото связано лабиринтом коридоров.
Пришло время проститься. Это дало повод для новых проявлений дружбы. У нас остались приятные воспоминания о Литунге, его уме и хороших манерах.
Структура этого небольшого монархического государства пока еще прочна. Еоаджикана, сестра Мванавины, управляет провинцией Калабо. Его дочь Милена Муконе (принцесса) Макуили — южной провинцией Сенанга, ниже по течению Замбези. Другая половина страны поручена заботам мужчин: король Лувинда — в Сешеке, король Амукена — в Манкое. Литунга своего рода «царь царей»…
Англичан призвал в советники его отец, Леваника. Чтобы не вызвать возмущения населения, тот говорил только о временной опыте, «который оценят по результатам». Найдя опыт удачным, Леваника решил его продолжить.
Одновременно Леваника открыл границы протестантским миссиям, убежденный, что они поднимут нравственность. Он сам подал пример, посещая богослужения, но… попал в затруднительное положение: в самом деле, как совместить требования христианской морали, признающей только одну жену, с традиционной обязанностью властелинов баротсе содержать импозантный гарем? Он нашел решение: удовлетворил свое благочестие, не приближаясь к столу причастия. Мванавина остается верен этому компромиссу.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ПРОФИЛЬ ЮГА
Мы начали пересеченно коридора из Сенанги — владения королевы Макуиви. На реке Замбези нет мостов. Переправиться нам помог паром. И наш отряд — двое белых и восемь черных, не считая полицейского Налубе — быстро продвигался по идеально ровном местности, раскинувшейся между двумя реками.
Это классическая равнина наводнений, хотя воды с запада в с востока соединяются (временами) несколько севернее. С первого дня мы отклонились от линии деревень бассейна Замбези — Мулелекута, Камбонде, Инитуа, Катаба, — населенных маченджо — племенем, которое, как и много других, было завоевано баротсе. Слитком частые расширения государства повредили национальному единству.
Южане носят одежду из хлопчатобумажной ткани или грубого холста, выращивают кукурузу и разводят скот. Они запрягают быков в пироги, используемые как сани.
…Великолепные быки и коровы мчались галопом в крааль Катаба. Заходящее солнце золотило поднятую ими пыль, а мычание заглушало наш разговор со старым вождем.
На рассвете мы увидели процессию очаровательных девушек, которые шли доить проявлявших нетерпение животных. И лишь только кувшины наполнились пенистым молоком, стадо бросилось в направлении, противоположном вчерашнему.
Исключительно злые сторожевые собаки используются для охраны стада и на охоте. Впоследствии, когда Контансон убил грифа с крыльями метра на два с половиной в размахе, наши баротсе отделили от тушки клюв и сердце.
— Зачем?
— Мы разотрем их с молотыми тонизирующими корнями и дадим эту смесь нашим собакам: злее будут кусаться.
За линией деревень началось кустарниковое безлюдье. Грунтовая влага здесь способствует развитию растений. Широкие поляны прорывали заросли. Мы постоянно замечали цессебе (Damaliscus liniatns) — преобладающий вид антилоп, а также зебр, гну, жирафов. Слоны держались настороже, но то и дело попадавшийся слоновий помет выдавал их присутствие.
Из-за вязкого песка продвижение стало мучительным. Наши люди, нагруженные мукой и другими тяжестями, старались обмануть усталость, наблюдая за играми животных и подкрепляясь молодыми побегами пальмы дум. Они ловко сдирали кору пальмы, очищали нежную, как сыр, сердцевину и ели ее.
На четвертый день по могучим деревьям, по появившимся опять деревням мы поняли, что близко река Маши. Мы остановились в деревушке Лилапо — в клане маши, гораздо более примитивном, чем замбезийские маченджо.
Полуголые, очень черные люди рода маши полностью примирились со своей жалкой судьбой. Кормил их сбор дикорастущих плодов да урожай чахлых сельскохозяйственных культур. Скота у них почти нет.
Старик с отсутствующими глазами готовился умереть, сожженный лихорадкой. Он лежал скрючившись, в позиции, какую занимают тела в погребениях или которую занимает ребенок во чреве матери. Когда агония запаздывает, семья бросает несчастного на произвол судьбы, не дожидаясь последнего вздоха… Если умирающий еще сохраняет слабое сознание, он понимает, что шансов выжить у него не осталось!
Следующую деревню — Монамбо — оглашали резкие звуки местного музыкального инструмента. Под семью деревянными клавишами внесли тыквы постепенно уменьшающегося размера, по которым стучал ребенок. В целом эти источники звука давали полную музыкальную гамму.
Нам встретилась группа женщин, возвращавшихся со сбора ягод. Увидев нас, словно по команде, они опустились на колени и в такт захлопали в ладоши подобно министрам Мванавины! Аплодисменты продолжались, пока мы не удалились. Я обернулся, чтобы в последний раз окинуть взглядом очаровательных девушек.
…Мы подошли к реке Маши, широкой как морской пролив, Даже сейчас, в сухой сезон, ширина ее местами достигала десяти-пятнадцати километров. Здесь кончился Баротселенд. Так как мы никого не предупреждали о споем желании идти еще дальше на запад, нам нечего было сетовать, что наши спутники-африканцы сошли с дистанции. Ладно! Завтра будет виднее!